Его взгляд вновь медленно двинулся по кругу.
— Элиза была ее дочерью. По мере того, как она росла, я все больше убеждался, что дочь пошла ни в меня, ни в мать, но, должно быть, в нашу прародительницу Еву, самую прекрасную из женщин. Она одна не боялась бывать в моей лаборатории, где ее невероятные, меняющие цвет, широко распахнутые глаза жадно следили за пламенем в тигле и начертанием знаков на лбу у Голема. Ты, Суигинто, взяла себе ее отвагу и храбрость. Острый ум Элизы достался тебе, Канария. Вы, мои близнецы, воплотили в себе ее ответственность и доброту, пусть и каждая на свой лад. Шинку, ты — сама утонченность и отзывчивость, какой была и она. И наконец, беззаботную ее веселость и жизнерадостность получила ты, Хинаичиго.
— А Киракишо? — вдруг требовательно спросила Хина.
— Киракишо… — уголки рта Розена опустились. — Киракишо была моей ошибкой… хотя точнее будет сказать, что ее ошибкой был я, став для нее куда худшим отцом, чем для всех вас. Она должна была стать олицетворением сразу двух качеств, последнее из которых пришло мне в голову только на ней. Первым была чистота Элизы, ее целомудрие и незапятнанность. Второе… его проще всего назвать неповторимостью. Уникальностью. Как неповторима была Элиза, так и ваша младшая сестра должна была стать неповторимой — я искренне думал, что это поможет. Но, увы, я прервал свою работу в самом начале, а дальше ей занимался мой дьявол, который превратил ее в то, что, не будь она моей дочерью и не виновата в этом, я бы никогда не стал упоминать иначе как с ужасом и отвращением. И, похоже, это чувство взаимно… Надеюсь, она сумеет найти свое счастье.
— Прошу прощения, — я не сразу узнал этот сиплый, глухой голос. Только через мгновение до меня дошло, что он — мой собственный. — Дьяволом вы называете демона Лапласа?
И Розен наконец посмотрел прямо на меня. Я отстраненно удивился глубине его взгляда и теплому пламени в этой глубине.
— Ты умен не по годам, храброе сердце, — неожиданно он слегка склонил голову. Сообразив, что мне поклонились, я повторил его движение. — Прости, я забыл поблагодарить тебя за все, что ты сделал для них и для меня. Сейчас ты похож на моего Анжея в юности, но когда-нибудь его превзойдешь. Я вижу это… Да, я говорю об этом проходимце в черном. О моей самой большой ошибке. Вы встречались?
— Да, и не раз. Собственно, меня удивляет то, что его до сих пор нет. Кажется, ему эта встреча зачем-то была очень нужна, и мне это не нравится…
В глазах Розена на миг проступило выражение такого глубокого лукавства, что я осекся.
— Он не появится, — произнес он спокойно. — Пока я не прикажу. Теперь.
— Э-э… в смысле? — слегка растерялся я.
Улыбка мастера вдруг сменилась брюзгливой гримасой.
— Не "в смысле", а "что вы имеете в виду", — поправил он сердито. — Ох, молодежь! Никогда не понимал вашей склонности все укорачивать, превращать язык в какое-то кошмарное арго… Стыдно, юноша! Я считал тебя воспитаннее.
Рука Соусейсеки вздрогнула. Или это была моя?
— Приношу извинения, — затевать перепалку на пустом месте именно сейчас в мои планы совершенно не входило. — Просто, по правде говоря, я представлял это себе несколько иначе. Ваш ученик говорил, что…
— Можешь не продолжать, — лицо кукольника снова прояснилось. — Я догадываюсь, что именно тебе наговорил Анжей. Думаю, не стоит судить его строго — он рассказал тебе то, что знал и во что искренне верил. Тем более что этот монстр успел вмешаться и в его жизнь…
— Монстр? — дернулась Суисейсеки. — Какой монстр, Отец?
— Ты опять не слушала, дитя, — с чела мастера окончательно исчезла тень. — Узнаю свою третью дочь… Да, тот, кого вы знаете как демона Лапласа, когда-то заключил сделку со мной, а после и с Анжеем. Поэтому у моего ученика есть все основания подозревать в нем выходца из бездны.
— А это, значит, не так? — ляпнул я, поняв, что окончательно перестал что-либо понимать.
— А это, значит, не так, — не без яда ответил мастер; видимо, моя речь снова оказалась недостаточно классической. Правда, в этот раз обошлось без нотаций. — Хотя и мне самому очень долго не было ясно, с кем же я имею дело, сперва я вообще принял его за демона Эбонора. Да, он мастер обманывать, переплетать правду с ложью, в нем нет ничего определенного. Даже избранное им имя происходит не от фамилии Пьера-Симона Лапласа, а от французского "lapin". Что означает…
— Кролик, — донесся справа голосок Хины.
— Кролик, — кивнул Розен. — Наверно, мне никогда не понять склонность этого существа к всевозможным шарадам, хитросплетениям и комбинациям. Так или иначе, к настоящему демону Лапласа, если тот существует, он не имеет никакого отношения.
— Но кто же он тогда?
Розен немного помедлил с ответом, и я снова почувствовал дрожь ладони Соу. Но у меня не хватило духу взглянуть на нее.
— Он — это я, — наконец произнес мастер. — Но я — не он.
"Я — та, что совратила камень и звезду…" — вдруг всколыхнулась память.
— Тень, — произнес я медленно. Разум отказывался в это верить, но шестое чувство подталкивало меня. — Демон Лапласа — ваша Тень, верно?
Старый чародей вздохнул и медленно кивнул головой.
— Отец, о чем ты? — Суигинто снова подняла на него глаза. — Как такое может быть? Этот грязный…
— Не ругайся, дочь, — мастер чуть взъерошил ей волосы. — Хотя ты подобрала довольно верное слово. Да, в наши дни то, чем он является, называют Тенью, хотя я предпочитаю иное название. В том вероучении, что я исповедовал когда-то, существует понятие "эйцехоре" — "семя зла". Это низшая душа человека, все те низменные части сущности, коих ему следует бежать… впрочем, стоит ли говорить об этом? Наш юный друг явно понимает, что я имею в виду.
— Вполне, — меня едва не замутило при воспоминании об уродливой старухе, которой когда-то была Безымянная. — Но как могло случиться, что ваше эйцехоре нашло дорогу вовне?
— Лучше не спрашивай, — покачал головой Розен. — Я не слишком хорошо помню, что со мной было в первые дни после трагедии с Големом: тот страшный душевный раздрай моя память милосердно не сохранила, но, видимо, именно тогда он впервые сумел выбраться наружу… Потом мы встретились в Н-поле, где он прикинулся духом зла и предложил раскрыть секрет оживления в обмен на мою душу… Нет, не могу припомнить точно. Кроме того, это было очень давно.
— Но КАК? — я постарался, чтобы это звучало выразительно.
— Не знаю, — старик пожал плечами. — Могу лишь предположить, что ему помогло мое собственное безумие. Так или иначе, но моя вера в его мощь придала ему достаточно сил, чтобы свободно перемещаться по Н-полю и контактировать с другими людьми. Разумеется, он сразу нацелился на их души. Ты ведь тоже повстречался с ним именно из-за этого, так?
— Верно. А много ли их было всего? Я имею в виду… ну, согласившихся.
— Нет, насколько мне известно, всего двое. Первым был Анжей. Вторая же сделка произошла совсем недавно — ты, возможно, удивишься, но к тебе она имеет прямое отношение. Некий юноша, узнав о задуманном тобой, возжелал вернуть Игру Алисы обратно на ее отвратительный путь…
— Как это? Кто… — я осекся. В памяти всплыла странная кукла, что сбежала от нас в Н-поле Анжея. Я напряг память, пытаясь вспомнить странное имя, что она назвала.
— Тот безумец в зеленом… — будто прочитав мои мысли, содрогнулась Суигинто. — Это был он, верно? Но как он узнал о нас, Отец?
— Сие непонятно даже мне. Странным образом сплелись события… Но вам нечего бояться. Его контракт с Лапласом разорван, и больше он вам не помешает. Кроме того, — Розен взглянул ей в глаза, — хотя этот несчастный глупец успел натворить немало лихих дел, им двигала лишь любовь к тебе. Странная, искореженная, но все же любовь… Не держи на него зла. Он еще молод. И… вряд ли вы когда-нибудь встретитесь вновь.