Подмигнув Соу, я вскочил, и, подхватив ее на руки, закружился в безумном танце.
За что и получил заслуженную затрещину, которая нисколько не испортила мне настроения. Жизнь удалась!
— Я не знаю, надолго ли тебе хватит сил, — поспешила расстроить меня Соусейсеки.
— А еще влить не сможешь?
— Не скоро. Да и вообще, стоит ли надеяться на волшебство? Я ведь не столько придала твоему телу сил, сколько освободила его от твоего контроля.
— Что ты имеешь в виду? Что я сам себя ослабляю?
— Ты думаешь, что слаб и слабеешь, дух подстраивает под себя тело. С помощью Розы-мистики я запечатала его, но это ненадолго. Сколько бы не закладывали камнем дерево, оно прорастет.
Я задумался. Неужели мое мнение о себе было так важно? Но ведь я все равно не могу разбивать кирпичи или гнуть подковы…зато чувствую себя заново рожденным.
— Если бы у меня была Лемпика, я бы могла очистить твое дерево души, но без ножниц садовницы мне не справиться. Да и сестра не поможет.
— А если мы прорвемся в твой мир, как остальные отнесутся к нашему появлению?
— Суисейсеки будет счастлива. Шинку, наверное, тоже. Канария и Хинаичиго будут рады, пожалуй. С Суигинто будет сложнее. Как и с Барасуишио.
— Насчет последней не беспокойся.
— Она тоже проиграла?
— Не совсем. Пожалуй, проще будет ознакомить тебя с моими источниками, чем мучить неизвестностью. Садись.
Усадить куклу смотреть аниме о куклах — забавная идея. Пока Соусейсеки с интересом смотрела первую серию, я успел осмотреться на кухне и прийти к неутешительным выводам. Приличной еды в доме не было…хотя откуда бы ей взяться у меня? Напитки тоже не отличались качеством и разнообразием. То, что называлось чаем, предлагать было стыдно, водку она вряд ли бы оценила, да и выдохшаяся кола была скорее похожа на еду. Оставался кофе, который я всегда ленился варить.
Чайник посвистывал на огне, а я разбирал бардак в комнате, руководствуясь принципом «если не видно, то и нету», когда свет мигнул раз, другой и погас. Я даже не удивился — вот только заряда в ноутбуке оставалось мало. Что ж, будем ужинать при свечах.
— Интересно все же, откуда людям вашего мира известна наша история, да еще и в таких подробностях? — спросила Соусейсеки, похрустывая гренкой с сыром.
— Есть у меня одно предположение, но тебе вряд ли понравится.
— Скажи все-таки, мастер, я не обижусь.
— Весь ваш мир могли или подсмотреть, или выдумать.
— Выдумать? Что-то слабо верится.
— Могли и подсмотреть, и по чьим-то рассказам снять, если уж не выдумали.
— Стоило бы узнать, как было на самом деле.
— Вряд ли получится. Мало того, что авторы живут в другой стране, так я и языка их не знаю. И говорить со мной они не станут.
— А со мной?
— С тобой? Точно поговорят, если только ты до них доберешься и поймешь их.
— Значит, будем думать, как добраться. Если они все это не выдумали, то лазейка между мирами им известна.
— Нужны деньги на поездку и их желание встретиться, не более.
— Мастер, насколько это осуществимо?
— Думаю, не более сложно, чем оживить тебя.
Соусейсеки улыбнулась. А вот мне стало тоскливо. Одно дело — сон, другое — явь. Билеты в Японию, виза, переговоры с мангаками — неужели так надо искать переход в иномирье? Но пока других планов нет.
Меня прямо-таки передернуло, когда я подумал, со сколькими людьми прийдется встретиться.
— Что-то не так, мастер? — заметила мое состояние Соусейсеки, — что случилось?
— Да нет, все нормально, — попробовал соврать я и вдруг понял, что это будет первым камнем в стене между нами.
— Мне показалось…
— Я боюсь, Соу. Боюсь всех людей, с кем придется встретиться, боюсь возможных трудностей, боюсь, что ничего не выйдет… всего боюсь.
— После всего, что было в твоем сне? После того, как ты пел этим людям зов о помощи и слышал их сердца? После того, как тебя едва не поглотил мрак их кошмаров?
— Это было не так страшно.
Соусейсеки смотрела мне в глаза с удивлением, пытаясь понять, не шучу ли я.
А потом вдруг соскочила со стула, подбежала и обняла меня.
— Бедный, бедный мастер! Что они сделали с тобой, как же так вышло? Если бы только у меня была Лемпика, я бы сделала все, чтобы спасти твое дерево!
У меня вдруг пропали слова, горло сжалось и на глаза навернулись слезы. Ради нее я должен был справиться со всем. Даже с собой.
Новая Роза Мистика скрывала немало загадок. Когда я спросил Соусейсеки, как она будет спать без чемодана, она лишь сделала несколько неуловимых движений руками, и сорвавшиеся с них линии сложились в его обьемную модель. Это напоминало голограмму — висящие в воздухе полупрозрачные плоскости, мерцающая роза на крышке… Рука легко прошла насквозь, не встречая сопротивления. Признаться, я не понимал, как можно спать в чемодане, но то, что можно спать в собственном воспоминании о чемодане, вообще не укладывалось у меня в голове. А для Соусейсеки это оказалось совсем несложно, хотя, по ее собственному признанию, раньше подобное ей бы не удалось. Жаль, что воспоминания о Лемпике такими свойствами не обладали.
Я лежал, свернувшись под одеялом, и смотрел на чудо, спящее под грозным светом кровавых зимних облаков. Завтра начнется новая жизнь — не такая простая, как саморазрушение в каменной клетке, но наполненная смыслом и, главное, не такая скучная, как все, что было раньше.
Утро встретило меня пренеприятнейшим сюрпризом, в котором, собственно, я сам и был виноват. Соусейсеки, естественно, проснулась раньше меня и теперь сидела за столом, глядя на экранную заставку ноута. Стоит ли говорить, что там был скринсейвер, показывавший случайные картинки, в том числе и с АИБ? Оставалось только гадать, как долго она смотрела и что успела увидеть. Впрочем, судя по тому, как она посматривала на меня за завтраком, негры там точно были. И надо же было так оплошать! Впрочем, если бы я собирал хентай с куклами, было бы еще хуже.
Новых заказов не было, да и деньги у меня еще были, поэтому заманчивую мысль отвлечься работой я оставил. Подумать только, отвлечься работой! Соусейсеки ходила по комнатам, осваиваясь в новом доме. Бардак и грязь в комнатах, вопреки моим ожиданиям, особого впечатления на нее не произвели, хоть я и дал себе слово прибрать все в ближайшее время. Гораздо больше привлекли ее внимание запылившиеся книги, оставшиеся еще от прабабушки, и мой старый рабочий стол.
В свое время я серьезно увлекался алхимией, но потом разочаровался и оставил это гиблое дело. Избавляться от лаборатории же мне было лень, да и никому она не мешала. Странно, что Соусейсеки ею заинтересовалась.
— От этих трубок и склянок веет теплом. Ты любил это место, мастер?
— Ну, признаться, было приятно работать здесь, да и все эти вещи достались мне при интересных обстоятельствах. Пожалуй, любил.
— Тут очень уютно, тихо. Все здесь помнит твои пальцы, твое дыхание. Словно сад, выращенный одиноким садовником.
— Ну, право, ты преувеличиваешь. В конце концов, это была всего лишь игра…
— Всего лишь игра… Знаешь, а они надеются, что ты вернешься.
— Колбы и порошки?
— Я могу рассказать тебе историю каждой вещи на этом столе, и у всех есть общая черта — ты достал их из забвения: нашел, купил, выменял…украл оттуда, где у них не было будущего. Они благодарны.
— Это же вещи, Соусейсеки, как они могут что-то чувствовать?
— Вещь остается мертвой до тех пор, пока никому не нужна. Или ты считаешь, что если им не дано говорить, то они не живы?
— Сложно поверить.
— Привыкай, мастер. Ты ведь много знаешь о мире, вот только верить самому себе отказываешься.
Я провел пальцем по пузатой склянке и тысячи пылинок заплясали в косых лучах света. Соусейсеки, кукла из чужого мира, открывающая мне глаза, не была ли ты такой же игрушкой для своего создателя, как для меня эта утварь и записи? Как иначе объяснить то, с какой легкостью он заставил вас рисковать собой в сражениях друг с другом ради призрачного идеала? И не игрушки ли все мы для нашего Мастера?