— Я, кажется, что-то припоминаю. Я в него руками попробовал боль с яростью выпустить из себя.
— Ну и дела…руки покажи!
На покрасневших, как от ожога, ладонях бугрились багровые линии шрамов, свиваясь в причудливые фигуры.
— Стигма?! Час от часу не легче! Ты, мастер, как коробка с сюрпризами, не знаешь, чего и ждать.
— Стигмы…это же раны у святых-католиков?
— Да не только. То есть, название оттуда пошло, конечно. Но суть в вере.
— То есть, это как ожоги холодной монетой под гипнозом?
— Похоже, только стигмы ты сам на себе делаешь. Но это случается, только если дух полностью берет под контроль тело. Так сколько ни пробуй, а ни ран, ни ожогов одной силой воли не вызовешь, тело противится.
— Но если у меня получилось с лешим, может, и что-то другое так же выйдет?
— Веры не хватит. Особенно здесь, наяву.
— А в чем разница?
— Каждая реальность держится на вере ее обитателей. Смотри. В своем сне ты один — и оттого всемогущ. Во что бы ты не поверил там — сбудется. В моем Н-поле нас было двое, и хотя у меня там возможностей было больше — все-таки я в себя верю, — ты тоже влиял на него, хоть и неосознанно, и поэтому был бессилен.
— А леший? Я же не верил в него!
— Пока не увидел. Потом поверил глубоко и искренне, придал ему силы и форму, и даже эту глупую шутку про кашу.
— Но и убить смог поэтому?
— Да, ты поверил, что сможешь, а я не думала, что такое существует, а значит — не отрицала.
— То есть наяву, здесь, я не могу сбросить небо на землю только потому, что остальные миллиарды не допускают такой возможности?
— Ловишь суть на лету.
— Значит, наполнить напавшего наяву проволокой не выйдет?
— А вот этого я не говорила. Думай.
— Он должен поверить?
— Именно. Так работали маги — создавая вокруг себя ореол тайны, а затем пользуясь чужой верой в их силы.
— А верить должны все?
— Как минимум очевидцы, но чем больше верящих, тем сильнее ты сам. Ну и без твоей собственной веры ничего не получится.
— Соусейсеки, ты просто гений!
— Что ты, мастер, я просто рассказываю известное мне, не более.
— Кто предупрежден, тот вооружен. Но…
— Что?
— Ребра мне залечишь?
— Поверь, залечу.
Все же поверить до конца мне не удалось, поэтому целую неделю я провел, валяясь в постели с ноутбуком. Мы досмотрели «Розен Мейден», хотя потом мне пришлось долго успокаивать Соусейсеки, которая никак не могла поверить в то, что их всех обманули. «Как же так, как же так!» — всхлипывала она, уткнувшись мне в плечо. А мне не оставалось ничего, кроме как говорить ей избитое и малоэффективное «Все будет хорошо», хотя сам не был в этом уверен.
Пришлось пообещать ей, что мы попробуем отыскать и Эндзю — хотя мне скорее хотелось бы поговорить с ним, а не вершить правосудие. Все-таки ученик Розена мог бы немало интересного рассказать…но это уже наглость — рассчитывать найти обеих кукольных мастеров там, куда я и попасть-то не знал как.
Руки уже зажили, и даже шрамы остались только бледной сеточкой. Соусейсеки предложила убрать и ее, но у меня были другие планы. Время тянулось медленно, и я даже выполнил пару заказов на фрилансе — чтобы не оставаться на мели. Но главным было вовсе не это.
Соусейсеки обьясняла мне, как взаимодействуют дух и тело, и в ходе этих бесед я решил проверить сразу несколько собственных гипотез. Первая была основана на утверждении о том, что слабый дух ослабляет и тело. Если Соу каким-то образом могла блокировать его воздействие, используя Розу Мистику, то быть может, и мне удалось бы делать это самому? Ну а второй идеей было изменение своей внешности — чтобы кто-то мог хотя бы немного верить в мою способность к чудотворению. Одно другому не мешало, и даже могло помочь.
К тому, что мне удастся самому запечатать свой дух, Соу отнеслась с недоверием — ей казалось проще и надежней закалить его, чтобы не зависеть от времени или обстоятельств. А вот убедить окружающих в моих сверхьестественных способностях показалось ей здравой мыслью, хотя тут тоже нужно было соблюдать меру, чтобы не оказаться клоуном, а не магом. Впрочем, кое-то для моих тренировок предложила и она — поучиться у нее искусству фехтования. Я сперва засомневался, вспомнив ее бои в аниме, но Соу поспешила заверить меня в том, что там все очень упрощено и вообще не похоже на настоящий поединок.
Не скажу, что все это особо приближало нас к конечной цели, но и я, и Соусейсеки были едины в том мнении, что соваться в пекло лучше во всеоружии. О том, что ее воскрешение и попытки найти Отца будут оставлены без внимания, речи не шло.
На этот раз Н-поле выглядело иначе. Мы с Соусейсеки стояли в центре круглой площадки на вершине безымянной горы. Снизу клубился сплошной ковер пушистых облаков, сквозь который иногда прорывались крупные птицы, чтобы с отчаянным криком снова нырнуть вниз. В реальном мире здесь было бы невыносимо холодно, но у Н-поля были свои законы.
— Я научу тебя защищаться, мастер. Твоя слабость — не более чем заблуждение, и с ним будет покончено.
— А нападать?
— Тебе хватит тех, кто нападет первым. Остальные — моя забота.
— То есть, во всех важных поединках я останусь зрителем?
— Увидим.
— И каким оружием я овладею?
— Собой.
— То есть клинка мне по статусу не положено?
— Главное оружие воина — он сам. Если будешь уверен в себе — справишься со всем.
Соусейсеки пошла по кругу, заставляя меня поворачиваться следом за ней.
— Помнится, ты планировал использовать что-то для того, чтобы заставить тело быть сильнее духа?
— Я изучу себя во сне. Когда пойму, как работает связь, найдется и способ ее прерывать.
— Для того, чтобы сохранить нечто, нужно это приобрести. Где ты возьмешь боевой дух, если сам трусливей кролика?
— Ты невысокого обо мне мнения.
— Я говорю то, что вижу, мастер.
И не дав мне опомниться, Соу неуловимым движением метнулась ко мне, нанося несколько ударов и мгновенно разрывая дистанцию. Я бестолково задергался, прикрывая разбитый нос. На языке появился металлический привкус крови.
— Кто-то тут еще хотел нападать. Ты беспомощен, мастер. Даже малышка Хина справится с тобой без труда.
— Посмот…
Удар под колено заставил меня потерять равновесие и пропустить увесистый пинок по печени. Пора бы собраться… Это все-таки тренировка, а не избиение.
— Что там с боевым духом?
— Собирается. Рискни…
На этот раз мне удалось увернуться от первого удара, но второй все-таки достиг цели, отдаваясь болью в зубах. Болью…
Соусейсеки кружилась, выжидая чего-то, заставляя меня дергаться в ответ на ложные выпады. Нужен был другой способ — на силу и реакцию я не рассчитывал.
И я попробовал другую тактику.
Глаза закрыты. Боль на периферию. Очистить мысли. Оставить только ритм — сердце стало барабаном для напевов войны. А затем пришли слова. Речитатив слов на латыни откуда-то из глубин памяти — боевой гимн, забытый и воскресший в минуту необходимости.
Несколько пропущенных ударов не сбили мелодию, а напротив, стали сигналом для ее роста. Слабо вибрировали кости, трепетали напрягающиеся мускулы, похрустывали суставы. Гимн рос где-то в середине груди, и даже слова приобрели значение. «Стучите, молоты сердец; лейтесь, реки крови; Бегите в сражение, быстрые ноги; Нет для воина обратной дороги; В ярость твою уверуют боги»
Я открыл глаза, налившиеся кровью, и позволил ушам снова слышать. Воздух возле головы шелохнулся, и мелодия слегка дернула шею, чтобы удар прошел мимо. Тело изогнулось в неестественном прыжке и я ушел от выпадов Соусейсеки — чтобы напасть. Она не ожидала, что я смогу так проигнорировать инерцию собственного тела, и мне удалось сбить с нее шляпу. Все же она была слишком быстра.
— Что ты сделал?
— Амок.
Мои следующие удары тоже достали лишь воздух, но Соу пришлось отступить.