Было у меня и известие для Соу, заботливо сберегаемое в ожидании встречи. Окончательный план поисков Отца, подкрепленный фактами и логикой, должен был сработать…если только у меня получится выбраться из самого себя с этим знанием.
Хотя тогда я забыл слово "если", заменив его на "когда".
Гладкие ступени винтовой лестницы выводили нас с Кассием вверх, туда, откуда лился удивительно нежный и теплый желтый свет. На поверхность.
Антракс
Хватит. Хватит медлить. Я устал ждать. Я понял это сегодня утром, — хотя утром это можно было назвать весьма условно, единственным источником естественного освещения в Паде была земля, — когда проснулся. Мне не удалось создать кровать — теперь я пребывал здесь во плоти, Пад больше не был моим сновидением, превратившись просто в жестокий и страшный мир кары. Хорошо, что все необходимое я уже успел создать прежде. Медвежьи шкуры, несмотря на запыленность и весьма ощутимую вонючесть, оказались довольно мягкими.
Довольно пряток и догонялок. Довольно долгосрочного планирования — в нем больше не было нужды. План был выработан, выверен и согласован со штабом в лице меня самого. Отныне стратег должен уступить место тактику. С тактикой у меня прежде было плоховато. Правду сказать, хреново у меня было с тактикой до невозможности. Воспоминания об исходе моей первой атаки на Коракса до сих пор огненной паутиной пылали в темноте под закрытыми веками. Я вел себя как кретин, ничего не добившись и только все испортив. Ныне я стал умнее — по крайней мере, мне хотелось в это верить. Нет, не так. Я стал умнее. Точка. Не имел права не стать.
Иначе зачем тогда жить?
Когда Суок проснется, мы отправимся на поиски. Суок… Она спала у моего плеча, подтянув колени к груди и подложив под голову маленький кулачок. Прядь волос свесилась на лицо. Я осторожно подул на нее — дочь завозилась, но не проснулась. Дочь… Моя дочь. Прости меня.
Ее Роза Мистика продолжала набирать силу. Очень скоро она дозреет, обретет полное могущество, чтобы… чтобы достаться Суигинто. Да. Только с новыми силами она сможет противостоять уловкам очаровавшего ее чернокнижника. Я должен ее спасти и покарать своего врага.
Должен?
Да, должен. Если ему удастся провернуть свое грязное дело, Игра Алисы прервется и больше не возобновится. Если Соусейсеки станет Алисой… Что тогда произойдет с Суигинто? Со всеми остальными Сестрами? Понимает ли Коракс, на какую вечность безнадежного одиночества обрекает их? Скука и тоска, боль и пустота. А ведь он понимает, не может не понимать. Изверг. Установивший священные правила Розен — и тот был милосерднее, даря проигравшим возможность утешиться в смерти. Я должен остановить Коракса. А для этого придется… выпустить заготовленную пулю. И спасти…
Да, придется. Но…
А хочет ли она, чтобы ее спасали?
Дьявол. Я с проклятьем схватил за глотку и задушил эту мерзкую, чужую мысль. Я знал, кто это думает. Это был тот размякший, охомячившийся гаденыш, что селится в голове в минуту спокойствия и затем тихим говорком, как струйкой воды, день за днем подтачивает решимость, заливает жиром мышцы, погружает разум в дрему. Умри, тварь. У тебя нет власти надо мной.
Но если…
Но если Суигинто не понравится мое изделие? Ведь моя Роза была чужой, ее не касался Отец, она пришла из другого мира и не могла привести ее к цели. Батарейка, источник силы — да, но ведь и сама она не слаба. Ох… И впрямь, если так? Что мне тогда делать? Придать ей идентичность душам Семи? Но как? Я не знал, как Розен творил их, не держал их в руках, я даже не видел их. Нет, не выйдет. Присовокупить к ней еще какой-нибудь дар? Ага, букет цветов и литр коньяка. Чушь какая-то. Что я, чужой человек, могу ей такого предложить, что может прийтись ей по вкусу?
Ответ напрашивался сам собой, но я все еще боялся дать ему волю. Да, в Игре Алисы есть только один достойный и ценный приз, за который стоит бороться. Но как мне получить этот приз? Я не мог тягаться с куклами, у меня не было ни сил, ни опыта, со мной не нянчилась Четвертая, тренируя в борьбе. К тому же я и сам не кукла. Демон Лапласа допустил меня к участию в Игре, но я был человеком, пусть даже и мастером — попытайся я сам причинить вред какой-нибудь из Rozen Maiden, он непременно вмешается. Волшебный кролик рисует мелом нолик… А потом аккуратно на этот нолик делит. Меня. Вот что будет. И кому какая польза? Нет, раздобыть Розу Мистику я не мог.
Не мог. Хм. Нет. И еще раз хм. Нет? Да. Да? Да!
Я не мог. А Суок — могла. Кристальная Роза убила всех Rozen Maiden — почему бы тут не справиться Обсидиан? У меня ведь нет таких наполеоновских планов, как у Энджу. Я не собираюсь уничтожать всех кукол ради пустой похвальбы, да мне это и вряд ли удастся вообще. Я просто делаю то, что должен. Я люблю то, что делаю, а делаю я то, что умею. Суок тоже прекрасно делает то, что умеет. И она вполне может одолеть любого противника в единоборстве — сомневаться в этом было глупо. Да. Решено. Я преподнесу Суигинто два подарка.
Кого же выбрать?
Чайную компанию я в расчет не принимал — на нее у меня были свои планы. Правда, можно было бы попытаться напасть на Суисейсеки, но она постоянно находится возле Шинку, которой эти планы непосредственно касаются. Атаковать — значит отказаться от плана и пойти в лоб. К черту в пекло такую тактику. Пробовали, знаем. Соусейсеки не расстается с Кораксом, Суигинто тоже рядом с ними — отпадает. С ней я сражаться не стану. Да и двое против троих — плохой расклад. Особенно когда дело касается кукол.
Остаются Кана и Кира. Обе живут одиноко, замкнуто, почти не контактируют с другими Сестрами — в случае успеха можно будет какое-то время сохранять конфиденциальность. Но в случае с Киракишо, возвращаясь к нашим баранам, была ничтожной сама надежда на этот успех. Все-таки она слишком сильна, ее действия санкционированы Лапласом — хотя причины подобного благоволения по-прежнему оставались мне непонятны. Малейший просчет — буду до конца не слишком длинной жизни видеть сны в ледяном кристалле. Бррр! Нафиг. Кроме того, она сумасшедшая, а с психами связываться… Хотя стоит ли ее в этом винить? Розен предал ее, Джун-старший предал ее — отец и мастер, самые близкие создания. Кто перенесет такое? Я знал, кто перенес. Поэтому и отдал сердце ей, а не кому-то еще.
Значит, Канария. Тоже крепкий орешек. Но другого выхода нет. Мы навестим ее после того, как Суок проснется.
И после того, как я сделаю еще кое-что.
Осторожно приподнявшись, я притянул к себе рюкзак и тихо жиганул молнией. Стопка распечаток слегка помялась, но серьезного ущерба не понесла. Ей предстояла важная задача — подтвердить мою правоту. В одном приватном разговоре.
После которого, думается мне, у Коракса будет выше головы проблем поважнее поисков Розена.
— Отец?
Приподнявшись на локте, Суок сладко потянулась, потирая глаз кулачком.
— Доброе утро.
— Доброе утро, Отец. Ты хорошо отдохнул?
— С ног валиться не буду — и то хлеб. А ты выспалась?
— Да, конечно. Еще несколько часов назад. Мне ведь надо мало отдыха.
— Тогда почему не проснулась?
— Но ты же спал… Кроме того, если я отдохнула, это ведь не значит, что я не хочу досмотреть свои сны, — улыбнулась она.
— И что же тебе снилось?
— Как обычно же, Отец. — она прижалась щекой к моему плечу. — Мне снился ты.
Забавно.
— Но ты ведь и так видишь меня наяву каждый день. Не стоит ли разнообразить досуг?
— Разнообразить?.. Зачем? Я хочу быть с тобой всегда-всегда, Отец, и во сне, и наяву!
Я почувствовал, что краснею.
— Ладно, дело хозяйское, сны твои, а не мои. Нам надо собираться, дочь. Время не ждет.
Она не стала ни расспрашивать, ни уточнять цель похода — эту черту люблю в ней особенно. Просто встала и начала энергично отряхиваться от пыли. Зачем нужны лишние знания, если Отец все сам знает и приведет куда ему надо? Кисмет. Фатум. Ананке. Нордический темперамент? Надо будет узнать, где Энджу изготовил ее тело.