Атаковав противника, Эйлевар позволил Сехтену сделать глубокий выпад. Ударил щитом по шрамированному лицу, разбив нос и губу. Машинально схватившись за нос, младший Терим ненадолго открылся, и белобрысый нацелился колющим в сердце. Лезвие должно было глубоко нырнуть, прожигая смертельную рану в груди, но Сехтен в последнее мгновение ушел от удара. Какой же ловкий! Лезвие, шипя, чиркнуло между ребер. Закричав от боли, Терим сделал несколько быстрых шагов назад и снова топнул ногой.
Вуу! — воздушная волна от этого толчка заставила Эридана отпрянуть с неприкрытым ужасом в глазах, а Сехтен, словно подпитавшись из невидимого источника, с новыми силами ринулся в атаку. Его меч быстро затанцевал в воздухе, словно смертельно опасная коса, заставляя белобрысого судорожно отступать все дальше и дальше. Ярко сияющее острие оставило на теле Эридана кровоточащие полосы. Очередной размашистый удар пришелся на щит, сбив альбиноса с ног, он машинально ушел в кувырок, ускользнув от чудовищного меча, который чуть не пригвоздил его к полу. Клинок глубоко вошел в дерево. Вскочив на ноги, белобрысый воспользовался секундой промедления, и пока Сехтен вынимал клинок, нанес сильный удар в грудь. Сехтен пошатнулся, но устоял, опираясь на клеймор. На груди темно-ржавыми пятнами запеклись глубокие раны. Утомленные болью и сражением, противники выжидали, изучая друг друга.
Опершись на гарду, Сехтен посмотрел на кровавые следы, оставленные Эриданом, затем на побелевшее лицо противника. Мгновение, и двуручник описал дугу, целясь в голову, но в последний момент сменил направление. Эридан подставил щит, но клинок ударил в левое предплечье, глубоко рассекая мышцы. Закричав от боли, белобрысый качнулся и упал на одно колено, почти выпустив щит. Почуяв скорую расправу, Сехтен забыл о страшных ранах на груди. Победитель архифей стоял на коленях, истекая кровью, грудь и голова открыты для завершающего приема. Страшный двуручник взметнулся в ударе палача, в основание шеи, и дальше в грудную клетку, насколько хватит сил. В момент замаха Эридан поднялся с колена. Сехтен удивленно замер, глядя на рукоять, торчащую из его груди. Пальцы расслабились, отпуская двуручник. Зал огласился звоном упавшего меча, а мгновение спустя — отчаянным криком Ханиса, когда голова его сына слетела с плеч.
Тело с глухим звуком осело на пол, а следом — щит Эридана, ставший вдруг невообразимо тяжелым. Под звуки причитаний Ханиса, победитель сделал взмах мечом:
— Кто еще желает оспорить мое право?
Самообладание покинуло Элаха. На лице отразились растерянность и страх.
— Никто?
Эридан подошел к своему креслу и остановился. Гордая осанка, несмотря на боль от многочисленных ран, глаза светятся недобрым красным огнем.
— Приведите сюда Фистиль! — громко приказал эльф, поднявшись на возвышение.
От природы выше Элаха, благодаря нескольким ступеням, ведущим к площадке трона, Эридан еще сильней возвысился над ним, и, подавив внушительностью своего образа, превратив главу дома Терим в жалкую фигурку.
— Лорд Элах, — прозвучало в мертвой тишине, — я уважаю вашу веру и готовность умереть за нее. Вы не учли одного. Вы умрете, и не останется никого, кто бы смог продолжить ваше дело или перенять веру. Она сгинет вместе с вами, но прежде я хочу, чтобы вы посмотрели, на что обрекаете свой дом.
Слуги привели Фистиль. По сравнению с Эриданом она казалось маленькой куколкой в изящном платье, с изысканной прической, в которой сверкали бриллианты. В светло-серых глазах мелькнула растерянность, но лицо сохраняло спокойное достоинство.
— Подойди ко мне, — приказал белобрысый.
Поколебавшись мгновение, эльфийка подошла ближе. Эйлевар внезапно схватил ее за хрупкую шею. Фистиль вскрикнула и вцепилась в руку, словно пытаясь разжать стальной захват пальцев. Кровь отхлынула от лица Элаха.
— Грязь и уродство сражений… — произнес Эридан, глядя на испуганное личико. — Боль от последствий заклинаний и отрубленных конечностей. Медленная и мучительная смерть… Я буду милостив, Элах. Не обреку вашу прелестную дочь на такие страдания. Ее смерть будет быстрой и безболезненной. Почти.
Элах попытался что-то сказать, но Эридан перебил его гневным криком:
— Это именно то, чего вы хотите? Этого вы добиваетесь?!
Одной рукой он подтащил девушку ближе к отцу. Она слабо трепыхалась в его хватке, бриллиантовые шпильки из прически разлетелись по полу, а глаза покраснели от слез. Эльф поднес к ней лезвие. Почувствовав жар клинка, она закричала:
— Нет! Нет!
Запахло паленым волосом, и Фистиль зарыдала, словно маленькая девочка:
— Нет! Папа!
Услышав пронзительный крик, Элах качнулся вперед:
— Нет! Я сделаю все, что скажете!
Он упал на одно колено и склонил голову так низко, что волосы коснулись пола. Эридан перевел на него красный от злобы взгляд. Сжав зубы, отвел клинок от лица девушки, его рука подрагивала от злости. Он сделал шаг в сторону Элаха, волоча девушку за собой:
— Так вы все-таки не готовы, чтобы весь ваш род погиб за веру, а?
Глава дома Терим как будто еще сильней вжался в пол.
— Я предлагал мир, но вы предпочли пролить кровь! — прорычал Эйлевар, затем, сделав глубокий вдох, продолжил уже спокойнее, но в голосе все равно звучали стальные нотки злости. — Вы вероломны, Элах. Ваша дочь останется заложницей, как гарант вашей верности
Тот поднял лицо, испуганно посмотрел на белобрысого, затем на заплаканную дочь.
— Господин… — произнес зеленоглазый. — Чем мне доказать…
— Я скажу это один раз, Элах, — перебил Эридан. — Если предашь меня, ты получишь свою дочь. Я буду высылать ее по частям. Уверяю, она будет жива до самого конца.
Элах посмотрел на него, и слова застряли у него в горле.
— Можете быть свободны, лорды, — распорядился победитель. — Заберите тело родича и уходите. Жду вас через три дня для обсуждения всех тонкостей. А сейчас… вы меня утомили.
Элах поднялся на ноги, бросил последний взгляд на Фистиль и поплелся в сторону выхода. Заносчивый лорд сейчас выглядел понурым и съежившимся. Лакеи подхватили труп и голову Сехтена. Когда двери тронного зала закрылись за домом Терим, Эридан разжал руку, и девушка буквально выпала из нее, словно тряпичная кукла.
— Уведите, — распорядился эльф, и слуги отвели обессиленную леди на этаж наложников.
Кьяру трясло от разыгравшейся перед глазами сцены, то ли от волнения, то ли от страха перед Эриданом. Она понимала, что, возможно, это был единственный способ утихомирить взбунтовавшийся дом. Арум выглядел ошарашенным. Вряд ли он понимал подоплеку происходящего.
Когда девушку увели, Эридан осел на ступеньку. Жрец быстро обошел его со спины и произнес, осматривая левое плечо, где зияла самая приметная рана:
— Надо обработать.
Эльф резко обернулся в его сторону, прожигая драконида красным от ярости взглядом. Тот отпрянул от неожиданности. Эльф моргнул, и глаза вновь стали голубыми:
— После. Я не чувствую ран.
— Это пока, — пробормотал Арум. — Скоро возбуждение от боя пройдет.
Кьяра присела на ступеньку рядом с ним, положив руку на его правое плечо. Эльф выглядел опустошенным и пассивно позволил дракониду снять с него камзол и рубашку. Осмотрев нанесенные раны, жрец цыкнул:
— Нехило он вас. Еще чуть-чуть и отрубил бы руку… Я не взял посох, так что потерпите.
Арум зашептал, накладывая лечащие заклинания. Кровь остановилась, несколько неглубоких царапин исчезло без следа, а края глубокой раны на плече немного стянулись. Идеально гладкую кожу там, где когда-то были выжжены буквы, снова украсила отметина раны.