― Прекратить разговоры, товарищ лейтенант! Отныне буду следить за каждым шагом, и советую внимательно отнестись к моим словам. Всё, больше вас не задерживаю.
После того случая поток сомнительных нарушителей от лейтенанта Лобкова почти иссяк. Но странное тело на плацу сложно было изгнать из памяти личного состава. Солдаты, в большинстве своём обычные парни из деревень и с городских окраин, шептались по углам:
― Чёрт это был, точно.
― Сам ты чёрт. Рога-то где? Не видел? И я не видел. Это леший, зуб даю.
― Какой леший? Они же его из озера вытащили - значит, водяной.
Парни спорили, но в одном их мнение было едино: появление среди людей такого существа было признаком приближения большой, страшной беды, многим грозящей гибелью.
Случай с таинственным "нарушителем", и серьёзный разговор с Лобковым случились в конце июля, а уже в середине августа Ивана Сергеевича арестовали. Долгое следствие сильно подпортило до того безупречное здоровье Ивана Сергеевича. На одном из допросов ему удалось познакомиться с доносом, ставшим причиной его ареста. Ровным, красивым почерком его обвиняли в покровительстве вражеским шпионам, сотрудничестве с иностранными разведками, ведении подрывной работы среди личного состава вверенного подразделения, и, даже, в религиозной пропаганде. Там было ещё много чего понаписано - чернил автор явно не пожалел. И подпись не стала для Ивана Сергеевича откровением - автором доноса значился Лобков Захар Валентинович.
Оправдаться не удалось, и пошло-поехало: пересылка, лагерь в заполярье, потом штрафбат. Иван Сергеевич был не раз жестоко ранен в тяжелейших боях, но встретил победу живым. После войны работал не жалея сил, желая устроиться в новой, мирной жизни. Стал строителем, и был командирован в столицу, строить новое жильё, встретил женщину, да так в Москве и остался. Жена рано умерла, не оставив детей, а жениться по-новой Иван Сергеевич не смог и не захотел. Он уже стал забывать и про службу на заставе, и про мерзавца Лобкова, когда на одном из москвоских вокзалов его окликнули по имени.
― Иван Сергеевич?! Грибов!
Обернувшись, он увидел крепкого, лысеющего мужчину с пустым рукавом вместо левой руки. Узнать его не было никакой возможности - столько времени прошло. Но оказалось, что этот мужчина служил в далёком тридцать девятом на границе в отделении лейтенанта Лобкова. Неведомым образом он смог узнать Ивана Сергеевича. Тот пригласил его к себе. Выпили, разговорились. Обменялись рассказами о боях, историями о мирной жизни, о работе. И, когда градус откровенности достиг максимума, гость помолчав минуту, с тяжёлым вздохом, произнёс:
― А ты Лобкова-то помнишь? Командира нашего?
― Помню, как же.
Мужчина помрачнел лицом ещё больше:
― А ведь ты, Иван Сергеевич, прав был насчёт него. Я потом много думал, и понял - не все, кого мы приводили, на самом деле врагами были. Но, "при попытке к бегству" мы их не стреляли - сам Лобков, сволочь, всегда убивал. Для него это, как бутылку пива открыть, было. А мы ничего сказать не могли - боялись, аж противно. Мы же знали, из-за кого тебя арестовали.
― Я тоже знаю.
Гость внезапно хлопнул себя рукой по коленке, будто вспомнил нечто важное:
― Так ведь он, Лобков, где-то здесь, в Москве живёт. Как тебя арестовали, приезжали какие-то "специалисты" из руководства НКВД, отмечали его, Лобкова, рвение в деле борьбы с врагами. А в октябре, незадолго до начала финской, его вызвали на стажировку в особый отдел. С тех пор, стал он среди своих "врагов" искать. Отличился на этом деле не раз, ребята рассказывали. Его в частях, как чёрта боялись. Знали, если что не по-нему - сразу во вредители запишет, и поди докажи, что ты не верблюд. По законам военного времени... Поднялся, гад, хорошо. И после войны устроился неплохо - скользкий, как угорь. Теперь большая шишка в министерстве госбезопасности. Чуть ли не генерал.
Иван Сергеевич ничего не сказал в ответ на услышанное, и тепло распрощался с бывшим подчинённым. Он старался забыть всё, что было связано с Лобковым, и жить дальше. Однако, давняя обида, нет-нет, да колола его холодным жалом. Исподволь он собирал все упоминания о недруге, что попадались в газетах и не только. Спустя годы он знал, где живёт, и на какой машине ездит Лобков. Один раз Иван Сергеевич даже сам увидел, как роскошная чёрная "Волга" остановилась у подъезда огромного дома сталинской постройки, и высадила важного пассажира. В этом грузном человеке преклонных лет сложно было узнать того самого лейтенанта-пограничника. Но, Иван Сергеевич узнал. Вспомнил, и сразу же попытался забыть - не очень хотелось ворошить старое, махать после драки кулаками. Теперь-то что это может изменить?
Но сейчас, неожиданно для себя, Иван Сергеевич всё же решил показаться Лобкову. Прийти, чтобы сказать всё, что он о нём думает, чтобы и на смертном одре тот помнил каждое слово, пропитанное застарелой обидой и презрением. Он шёл, и нёс в руках старую книгу. А по пути размышлял, вспоминал необычный рассказ средневекового писателя, и собственный опыт "знакомства" с неведомым существом. Кто, или что они? Редкий вид животных, невероятным образом похожих на людей, или посланники других миров, иных цивилизаций? Если верно последнее, то нет ничего удивительного в том, что другие цивилизации не спешат установить с нами контакт.