Она, похоже, слишком увлеклась самозащитой.
Но, с другой стороны, ее ведь действительно пытались убить. И воспользовались первой же подвернувшейся в этом году возможностью довести дело до конца, что говорит либо о немалом терпении ее недоброжелателей, либо об имеющихся в их распоряжении соглядатаях.
И это точно не Каулас Некромант, отец Бразена, поскольку ни одна птичка не стала бы приносить ему секреты на хвосте — или слушаться его приказов, если уж на то пошло. И не сам Бразен, поскольку он был, пожалуй, единственным человеком в мире, который мог бы просто воткнуть нож ей в спину. Не доктора Азар и Манкидх — по крайней мере, до тех пор, пока между влюбленными не начались размолвки и они не обвинили во всем старушку Магистра.
Тогда кто?
— Птичка на хвосте принесла, — пробормотала Байю.
— Что? — переспросил Бразен.
— Да так, ничего, — ответила Байю. И встряхнулась, заставив себя улыбнуться. — Идем. Пора насладиться вечеринкой, не так ли, господин Великий Магистр? А скворцы, скорее всего, разлетятся с приходом ночи.
— Совы гораздо крупнее, — цинично заметил Бразен, снимая бокал с ближайшего подноса.
* * *
— Не хотелось бы вмешиваться в ссору двух Магистров, но я пришла сообщить, что мне не нравятся твои попытки прикончить моего бывшего ученика.
Байю опустилась в удобное кресло рядом с жаровней. Садиться пришлось осторожно, чтобы не побеспокоить ни обвившую ее талию Амброзию, недавно перенесшую замену ног, ни скрытых под мантией крошечных механизмов в крабьих панцирях. Утреннее солнце заливало светом небольшой, прекрасно обставленный кабинет.
— Хотя, можешь мне поверить, я прекрасно понимаю, откуда у тебя такое желание.
Женщина, сидящая напротив, откинула прядь роскошных черных волос с лица правильной овальной формы и едва заметно улыбнулась. Высокий лоб и округлые щеки гармонично сочетались с узкими глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками. Руки женщины лежали на коленях, вместе с вязаньем — изящной ажурной сетью из грубой шелковой пряжи белого и алого цвета.
— Я должна была догадаться, что ты тоже маг, — продолжила Байю. — Наджима. Звезда. Но для мага, говорящего с животными, у тебя довольно странное имя.
— Только с птицами, — поправила Наджима. — Они ведь тоже украшения небес.
— Бразен об этом не знал? — спросила Байю.
Наджима пожала плечами. В клетке за ее спиной запела канарейка. Ее крылья переливались всеми оттенками ярко-красного, словно драгоценные агаты. На окнах, ведущих на террасу в саду, стояли бамбуковые клетки с белыми и полосатокрылыми зябликами. А за садом, в некотором отдалении, раскинулся город, укрытый вуалью струящегося из каждой трубы и жаровни дыма. Люди с утра пораньше пекли хлеб и заваривали чай.
— Мог бы, если бы удосужился уделить мне побольше внимания.
— Значит, возлюбленным он был отвратительным. Но разве теперь за это убивают?
— Ну…
Казалось, любое свое действие Наджима сперва тщательно обдумывает. По крайней мере, чай она пила именно так.
— Если бы я действительно хотела его убить, то, скорее всего, придумала бы что-то понадежнее стаи птиц.
— Твоих птиц, — заметила Байю, прикрыв рукой глаза.
— Чай правда очень хорош, — сказала Наджима.
— Так ты просто… пыталась привлечь его внимание?
Байю попробовала так настойчиво рекомендованный напиток. Он на самом деле оказался удивительно хорош.
— Скорее напомнить, что у ошибочных решений могут быть неприятные последствия.
Наджима поставила чашку на столик и взяла в руки моток пряжи.
— Из женской солидарности. Ради тех, кто придет за мной.
— И, возможно, немного из мести?
Белозубая улыбка Наджимы была весьма недоброй. Байю… нравилась эта женщина.
— Некоторые мужчины медленно учатся.
Байю вспомнила о Кауласе Некроманте и вздохнула.
— Это точно.
— Я понимаю, что он вырос без матери, а отец у него — злобный некромант. Но разве ты не могла…
— Лучше его воспитывать?
Наджима утвердительно отсалютовала ей мотком пряжи.
Эти мысли уже не раз посещали Байю. О ее собственной матери, которая, скрестив руки на груди, стояла и смотрела, как дочь уходит из родной деревни в неизвестность, осыпаемая градом камней. О том, что сама Байю решила отделять привязанности — о, назовем это любовью, пусть и своеобразной — от секса, категорично и навсегда. Если, конечно, это был ее сознательный выбор, а не проявление истинной натуры. Или это испытания юных лет наложили на нее неизгладимый отпечаток.
О лучшей подруге и мужчине, которого они иногда делили, а иногда никак не могли поделить, хотя ни одна из них на самом деле его не любила.
Если бы кто-нибудь смог полюбить его, стал бы он лучше? И была ли проблема в них или в нем самом?
— Возможно, — понимающе продолжила Байю, — винить женщину в недостатках мужчины, по сути, довольно бессмысленно.
Наджима поджала губы. Затем склонила голову и подняла палец вверх, словно собираясь высказаться, а также, видимо, издала свист, слишком высокий для человеческого слуха. Маленький пятнисто-коричневый крапивник — самая невзрачная из певчих птиц — влетел в окно и, щебеча, уселся на подставленный палец. Наджима, не отрывая взгляда от Байю, наклонилась и легко прикоснулась губами к маленькой птичьей головке. Крапивник повернулся к ней, как птенец в ожидании червяка.
На талии Байю зашевелилась Амброзия. Она успокаивающе погладила свою любимицу.
— Но ведь ко мне пришла именно женщина, — возразила Наджима.
Байю снова замерла, держа чашку у губ.
— Так и есть.
— А с Бразеном ты об этом говорила?
Байю неопределенно пожала плечами.
— Так значит, ты пытаешься решить его проблемы за него.
— Может быть, дело в том, что мне нравится до сих пор чувствовать себя в чем-то умнее моего ученика.
Крапивник, по-прежнему щебеча, улетел прочь. Байю с трудом понимала, как может Наджима так очевидно заботиться о своих пернатых любимцах и в то же время совершенно безжалостно отправлять их на смерть. Об этом стоило помнить даже несмотря на то, что молодая магесса ей нравилась. Как и о том, что у Бразена тоже хватает весьма неприятных черт характера, пусть Байю и не приходилось с ними сталкиваться.
Но ни один магистр не сможет избежать ссоры с другим, а также сопутствующих ей жертв и разрушений, если он — или она — постоянно будет менять свои этические нормы.
Они продолжили с удовольствием смаковать чай. Свежий ветерок принес с балкона насыщенный аромат цветов — жасмина и иланг-иланга.
— Окажешь мне услугу? — попросила Наджима. — Как женщина женщине?
— Посмотрим.
— Позволь ему на этот раз догадаться обо всем самому.
На лице младшей магессы расцвела улыбка.
— В конечном счете это пойдет ему только на пользу.
— Следить за ним — не моя работа.
Байю поставила пустую чашку на стол и пристроила под блюдце сложенный листок бумаги.
— Что это? — спросила Наджима.
Байю, улыбнувшись, потянулась за тростью.
— Счет за уборку.
notes
Примечания
1
Brazen (англ.) — бесстыдный, наглый.