Я пробормотал: «Qualisartifex», – и изготовил пару табуреток. Он уставился на меня, но фокус его не удивил.
– Не знаю, о чем вы…
– Да брось. Тебя никто не обвиняет. Само по себе это не является преступлением, – усмехнулся я. – Не является, потому что этого просто не может быть. Закон придерживается того мнения – и мы тоже, – что магии не существует. А если она не существует, то и не может быть противозаконной.
Затем я сделал стол, чайник и две фарфоровые чашки.
– Ты чай пьешь?
– Нет.
– Попробуй, это одна из немногих радостей жизни.
Он хмуро взглянул на чашку и не сдвинулся с места. Я налил себе чаю и подул немного, чтобы остудить ароматный напиток.
– Волшебства нет. Существуют некоторые эффекты, которым умный и образованный человек может запросто научиться. Это не магия, ничего необычного, странного и необъяснимого. Вот, например, видел, как кузнец сваривает два прута? Берет два куска металла, фокусничает с огнем, искрой, – и два куска так аккуратно соединены, что уже не ясно, где кончается первый и начинается второй. А еще более удивительный фокус, когда женщина вытягивает живого человечка между ног. Странно? Несомненно.
Он покачал головой:
– Женщинам магия не подвластна. Все это знают.
Ум буквалиста. Хорошо.
– Так и мужчинам тоже не подвластна, потому что не существует. Ты что, не слушал? Но некоторые, обладающие даром, могут хорошенько сосредоточиться и проделать кое-какие фокусы, которые другие люди не поймут, посчитают странными. Это не волшебство. Мы точно знаем, как и что происходит, ну, скажем, когда твой отец кладет шкуру убитой коровы в каменное корыто и спустя какое-то время достает твердую и гладкую с одной стороны кожу.
– Как скажете, – пожимает плечами мальчишка.
Да, трудновато. Впрочем, это же Месоги. Такие здесь ценности, такие проявления добродетели – ничему не удивляться, не делать первого шага, не выказывать интереса и энтузиазма.
– Ты это все умеешь, я знаю, люди видели.
– Не докажете.
– Не больно-то и надо, я и так знаю. Я читаю твои мысли.
Дошло наконец. Он побелел как полотно и, не будь дверь подперта снаружи бревном (простенькая предосторожность), вылетел бы из сарая, как пробка из бутылки.
– Вы не можете…
Я усмехнулся.
– Я вижу, как ты смотришь на овец, а через три дня половина стада подыхает. Я вижу, как ты снимаешь серьгу с уха старика, он падает и ломает ногу. Вижу горящую скирду, нет, три скирды… А ты опасный дьяволенок!
В его глазах блеснули яростные слезы. Я на всякий случай прошептал lorica. Но он не набросился на меня, как когда‐то на его месте сделал я. Он покачал головой и проворчал что‐то невнятное насчет доказательств.
– Мне они не нужны, мой свидетель – ты.
Я сделал паузу в три удара сердца и продолжил:
– Все нормально. Я на твоей стороне. Ты один из нас.
Он нахмурился. Понятно – не верит.
– Хорошо. Смотри внимательно. Маленький толстый мальчик – это я.
И я показал ему пару-тройку эпизодов из своей памяти. Простое заклинание lux dardaniae действует безошибочно. К своим проказам я добавил выходки Гнато. Хотя какая разница!
Ненависти в его взгляде поубавилось.
– Так вы местный.
Я кивнул:
– До мозга костей. Тебе ведь тут не нравится, да?
– Нет.
– Мне тоже. Поэтому я и уехал. И ты можешь. Через десять лет будешь, как я. Только без живота и двойного подбородка.
– Мне? В город?
Я понял, что добился своего.
– Смотри.
Я показал ему Перимадейю – стандартный ознакомительный тур: фонтаны, дворец, площадь Победы, шерстяной рынок на Гусиной ярмарке. Мальчишка все еще колебался, и тогда я продемонстрировал ему Академию – величественный вид с гавани, если смотреть на вершину холма.
– Где бы ты хотел жить, там или тут? Тебе выбирать. Никто не заставляет.
– Если я уеду, мать с сестрами смогут меня навещать?
Я нахмурился.
– К сожалению, нет. Женщин туда не пускают.
Он ухмыльнулся:
– Это хорошо. Ненавижу женщин.
Гнато в этом возрасте был сплошь кожа да кости. Я вспоминаю, как маленький тощий мальчишка крал яблоки с нашей единственной яблони со съедобными плодами. Мои яблоки. Мне не хотелось делиться ими с незнакомцем. Я шлепнул его тем, что позднее стало называться strictoense.
А ничего не вышло. Неожиданно вокруг меня закружила огромная штуковина, она бы даже солнце закрыла, если бы не была невидимкой. Ну, вы понимаете. Недолго думая, я и развернул ее заклинанием, позднее известным мне как «scutumveritatis». Они столкнулись. Земля затряслась под ногами. Мы с Гнато уставились друг на друга.