В молчании слушали Вортегирн и его бароны юного чародея. А когда смолк его голос, со старого дуба раздался крик. Тяжело снялся с дерева большой черный ворон и, описав круг над стоящими, сел на плечо Мерлину. Птица задрала свою голову, вытянула шею и, уставившись воспаленными глазами прямо в солнце, дерзко прокричала что-то на своем языке.
– Вот, – торжественно промолвил Вортегирн, – знак того, что все сказанное нам – правда. Что же теперь делать мне, Мерлин?
– Не стоять на горе Эрир замку, мой король. Оставь это место мне. Там, где было озеро, в прорытой пещере, поселюсь я, чтобы вопрошать небо, землю и звезды о судьбе королевства. Сам же поезжай в Гвинесси, где укройся в замке Каир. Это мощная твердыня.
– Как же могу я взять под свою руку Каир, – возмутился Вортегирн, – если эта область принадлежит верному моему вассалу, который достойно правит ею? Довольно с меня и того, что нанес я жестокую обиду верному Горангону, о чем сейчас горько сожалею.
– Не беспокойтесь, мой король, – тихо промолвил молодой мудрец. – Вот уже три часа, как твой вассал умер, не оставив наследников. Замок Каир ждет тебя. В нем ты укроешься от преследования саксов, но не их надо опасаться тебе теперь. Бойся огня сыновей Константина, попытайся, если сможешь, избежать их.
– Справедливо карает меня небо, – горестно прошептал Вортегирн. – Я предал Константина, я убил Константа, чтобы стать королем бриттов. Укрепляя свою власть, я призвал нечестивое племя язычников-саксов. Я оказался плохим королем. И вот теперь взлелеянные мною саксы гонят меня, как собаки лисицу, поступая со мною, как я поступил с потомками Константина. Справедливо желание Аврелия и Утера покарать меня и дать бриттам сильного государя. Страшно твое пророчество, Мерлин. Но ты не солгал мне. Владей же во веки вечные горою Эрир и и ее окрестностями. Я же последую твоему совету. Каир укроет меня от саксов. Но не убегу я от огня сыновей Константина. Жаль, что не увижу я, как восторжествует алый дракон.
Сказание четвертое
О том, как высадились на островах бриттов
сыновья Константина Аврелий Амброзий и Утер;
о царствовании Аврелия Амброзия и о деяниях Мерлина,
помогавшего славному королю и его брату;
о горестной смерти Аврелия Амброзия
Пока снедаемый предчувствиями Вортегирн укреплял замок Каир, следуя совету Мерлина, из Арморики вышел большой флот с армориканскими бриттами. На головном корабле плыли два брата, могучие сыновья Константина – Аврелий Амброзий и Утер. Оба они успели прославиться рыцарскими подвигами, но еще более прославились они нежной привязанностью друг к другу. Часто в суровых боях, встав спиной к спине, сокрушали они врагов так, будто это был один человек, имеющий два тела.
Армориканские бритты были славными воинами, безоговорочно преданными своим вождям. Они одинаков хорошо бились в пешем и конном строю, в их руках смертельно разило боевое копье, с легкостью вздымалась боевая секира, молнией сверкал тяжелый двуручный меч. Сердца их пылали гневом против нечестивых саксов. Всего более возмущало бриттов подлое убийство соотечественников у стен монастыря Амбрия, именуемого также Амбресбери. Они плыли не завоевывать чужие земли, а освобождать страну своих предков от захватчиков. Над белыми парусами их кораблей развевались стяги с оскалившими пасти алыми драконами.
Когда армориканские суда подходили к островам бриттов, встал вопрос, где высадиться на берег. Аврелий Амброзий удивил видавших виды военачальников, предложив высадиться там, где стояли циулы саксов. Утер, как обычно, поддержал брата. Когда один из рыцарей попытался возразить, ссылаясь на опасность подобного предприятия, Амброзий рассмеялся своим заразительным смехом и сказал:
– Я заметил, что эти саксы очень любят морские прогулки. Если мы просто вышвырнем их с острова, они опять вернутся. Разве мы пришли сюда для рыцарских забав, а не для того, чтобы убить всех врагов нашей родины? Поэтому для начала я хочу сжечь их циулы. Пусть, если хотят, плывут к своим землям, как рыбы. Они пришли сюда не с добром и останутся здесь.