– Вспомните Амбресбери, рыцари! – сурово добавил Утер. – Им неведома рыцарская честь, и у бриттов остались для саксов лишь огонь да железо.
И, вопреки всем предположениям саксов, армориканцы высадились в Кантии и, уничтожив охрану, забросали их циулы горящими факелами. Свои же корабли они отправили назад в Арморику за подкреплением, ибо знали, что свобода их родины будет оплачена многими жизнями.
Когда пламя горящих циул начало угасать, а на землю спустилась ночь, в стан армориканцев прибыл епископ Герман и, поприветствовав сыновей Константина, спросил, на чью голову должен он возложить королевский венец по законам божеским и человеческим.
– Среди нас только один старший брат, – гордо ответил епископу Утер, – а значит, только один король. Наследник Константа – Аврелий. Пока у моего брата нет детей, я – наследник Аврелия.
Епископ улыбнулся.
– Преклоните колена, сын Константина, – обратился он к Амброзию.
Но тот лишь покачал головой.
– В стране не должно быть двух королей. Пока жив Вортегирн, я не смею принять корону. Сначала я должен покарать предателя и убийцу.
– Разве не на саксов двинешь ты прежде свои войска? – изумился Герман.
– Извините меня, святой отец. Гнев не красит христианина. Но я ничего не могу с собой поделать. Пока Константин и Констант не отомщены, а венец бриттов узурпирован негодяем, я не могу спать спокойно. Что же касается саксов… – Аврелий показал рукой на дымящиеся остатки циул, – им некуда деваться. Наши мечи найдут их, и найдут очень скоро.
– Если Утер с тобой согласен, пусть будет так, – нехотя согласился Герман. Утер молча кивнул. Поход на Вортегирна был определен.
Весть о прибытии сыновей Константина с армориканскими бриттами летела по стране, обгоняя гонцов Амброзия. И вот уже потянулись в лагерь братьев островные бритты, не доверявшие Вортегирну. Прибыл со своим войском отважный Элдол и его брат, епископ Клавдиоцестрии Элдад, примчался наместник Корнубии герцог Горлой, приведя с собой немалую дружину. Пришли в лагерь и другие рыцари. Одних сопровождали целые отряды, других – один-два оруженосца. Армия Аврелия скоро удвоилась. Не дожидаясь, пока соберутся островные ритты, а тем более не думая о подкреплении из Арморики, Амброзий повел свое войско под стены Каира, где укрылся Вортегирн.
Амброзий обложил стены замка и приступил к осаде. Многие армориканцы торопли своего вождя, настаивая на штурме, но Аврелий, глядя на глубокий ров и грозные башни твердыни, лишь качал головой. Наконец он призвал к себе Утера и Элдола для совета. Указав им на стены замка, Амброзий промолвил:
– Нет такой твердыни, которая устояла бы против наших рыцарей. Но стоит ли жизнь Вортегирна тех жизней, которыми придется заплатить нам, если мы решимся на штурм? Рано или поздно голод и мор сделают свое дело, и замок падет сам, как рушится построенный весною шалаш, когда на него ложится зимний снег.
– Если бы не саксы, против которых должны мы обратить свое оружие, я бы не жалел о времени, – мрачно сказал Элдол. – Но Хенгист – опытный воитель. Он не преминет воспользоваться нашим промедлением. Я и сам с горечью думаю о своих вассалах, гибнущих в борьбе с королем-предателем. Мне не нравится штурмовать замок, который защищают не саксы, а бритты…
– Брат мой, – вступил в разговор Утер, – то же самое, что делают голод и мор, может сделать огонь. Почему бы нам не поступить с замком Вортегирна так, как мы поступили с циулами саксов? За стенами Каира много деревянных построек, есть дерево на стенах, башнях и воротах. Погода стоит сухая. Бросим в замок огонь!
– Хороший совет, – согласился Элдол, – но я не хотел бы, чтобы нас обвинили в коварстве. Я попрошу брата обратиться к осажденным с увещеванием, а если они не внемлют его словам, забросаем замок огнем!
Таково было решение, принятое рыцарями. И вот Амброзий приказал приготовить метательные машины, а епископ Элдад облачился в священные ризы и открыто подступил к краю рва. Громким голосом обратился он к осажденным, предлагая им добровольно открыть ворота и, опустив подъемный мост, принять в замке законного наследника короля Константа. Но тщетными были его доводы. Со стен замка на безоружного епископа обрушились тучи стрел, однако Господь сохранил жизнь своего служителя, и Элдад спокойным шагом удалился в лагерь Амброзия, скорбя душой за тех, кому предстояло принять смерть по причине собственного неразумения, защищая неправое дело.