Король подивился хитроумию своего советника и поспешил одобрить его замысел.
Прошло несколько дней, и вот как-то ночью к Кустеннину Горнеу прибежала его жена. Содрогаясь от ужаса, она сообщила, что в Башне Бели родился сын Дьявола. Король немедленно вызвал своего советника.
– Уверены ли вы, леди, что родился не человек, а какой-то демон? – спросил даму священник.
– Еще бы! – воскликнула супруга короля. – Я ведь сама видела его. Он весь покрыт шерстью, как дикий козел, и родился он с красной шапочкой на голове. Но и это еще не все. Едва появившись на свет, он сразу же вступил в разговор со своей матерью, причем говорил он ей преудивительные вещи.
– Новорожденные говорил с матерью? – не поверил король
– Вот именно! – подтвердила леди.
– Что же он сказал своей матери? – поинтересовался священник.
– Он почтительно поприветствовал ее и выразил сожаление, что им предстоит разлука, в результате которой они никогда больше не свидятся. Женщина начала плакать, а демон утешал ее, говоря, что вскоре у нее появится еще один ребенок – дочь, которая поможет ей перенести утрату своего первенца и гибель ее будущего мужа, с которым она познакомится через три дня.
– Новорожденный пророчествует о будущем! – в страхе вскричал Кустеннин Горнеу.
– Ребенок по-прежнему с матерью? – поинтересовался священник.
– Нет! Как только он рассказал ей о предстоящем замужестве и рождении дочери, появился тот, кто провожал нас в эту проклятую Башню, и после его появления они с женщиной тут же исчезли. Остался только ребенок, приказавший мне выйти вон, потому что ему, видите ли, неприятно видеть меня…
– Чудеса! – воскликнул пораженный король.
– Пойдемте-ка и посмотрим на этого звереныша, – предложил священник.
– Мне кажется, обстоятельства благоприятствуют нам. Настало время испытать силу святой воды и прочность заклятий, наложенных на этот остров.
Нехотя король последовал за своим советником, приказав супруге не входить к младенцу, пока ее не призовут. Поднявшись по винтовой лестнице, они вступили в покои, где еще совсем недавно жила Круйнниук. Здесь горели факелы, освещая ложе, на котором лежал ребенок, столь же мохнатый, как расстеленная под ним шкура медведя. В покоях, действительно, никого не было, кроме уродливого младенца в красной шапочке, казалось бы, мирно спавшего и не замечавшего вошедших.
Священник приблизился к ложу, ступая как можно тише, чтобы не разбудить новорожденное чудовище. С трудом превозмогая страх и сжимая в руке дротик, Кустеннин Горнеу последовал за ним. Достав из-под полы своего плаща склянку, священник быстро окропил младенца святой водой со словами:
– Нарекая тебя христианином. Отныне будешь ты зваться именем Мерлин.
И тут случилось нечто удивительное. Шерсть и красная шапочка исчезли, и перед онемевшими от изумления мужчинами оказался хорошенький ребенок. Младенец открыл глаза и посмотрел на священника.
– Благодарю тебя, – внятно и с оттенком насмешливости произнес он, – хоть именем ты не ошибся.
Священник остолбенел, а Кустеннин Горнеу, стараясь действовать как можно тише, прошептал на ухо своему советнику:
– Его надо убить, и как можно быстрее.
– А вот этого я вам делать не советую, – вновь проговорил ребенок. – Тот, кто попытается убить меня, сам немедленно погибнет. Не желаете ли попробовать?
Широка улыбка озарила личико младенца.
– Надо что-то делать, – вновь подтолкнул священника король.
Священник не отозвался. Он стоял с раскрытым от удивления ртом и выпученными глазами, напоминая выброшенную на берег рыбу. Кустеннин Горнеу обреченно махнул рукой. Но тут взгляд его упал на мешок, кем-то брошенный в углу покоев. Он схватил новорожденного, засунул в мешок и быстро завязал его собственным поясом.
– Что вы делаете? – обрел, наконец, дар речи священник.
– Никто ведь не знает, какое действие произвела святая вода на этого выродка. К тому же я не получал никаких указаний относительно младенца. Могли же мы просто перепугаться и избавиться от невесть откуда появившегося чудища?
– Вы все-таки хотите убить его? – содрогаясь от ужаса, спросил священник.
– Нет! Страшно поднять руку на пророка. Но и оставлять его в живых нельзя. Я вынесу его из Башни и оставлю в мешке на дороге.
– Но там же бродят страшные львы, – напомнил священник.
– Если он в самом деле пророк, львы не тронут его, ведь не тронули же во рву львы пророка Даниила. А если они растерзают его, я буду неповинен в пролитой крови, ибо не посягал на его жизнь.