Священник с сомнением покачал головой, но все же последовал за королем, помогая ему тащить мешок. Выйдя за ворота Башни, они сразу же попали в густой туман. Кустеннин Горнеу сделал несколько шагов вперед, но, опасаясь заблудиться, остановился и положил мешок на землю. В растерянности он мгновение постоял над ним, прислушиваясь, а затем шагнул в сторону Башни.
– Я забыл рядом с мешком свой дротик, – воскликнул он в замешательстве.
– Оставьте его там, – посоветовал священник.
– Нельзя, на нем вырезано мое имя. К тому же это наше единственное оружие, а у ворот нас могут поджидать львы.
Кустеннин Горнеу попытался найти потерянный мешок. В густом тумане его спутник не мог видеть своего сеньора, но он услышал, как король оступился и закричал. В этом крике звучали боль и смертельный ужас.
Туман слегка приподнялся над землей, открыв священнику жуткую картину. Рядом с лежащим на земле мешком бился в предсмертной агонии Кустеннин Горнеу. Он положил свой дротик на камень и, возвращаясь за ним, напоролся на собственное оружие.
Советник хотел помочь своему господину, но не успел. Король, решивший самостоятельно выдернуть из груди дротик, сорвался в бездонную пропасть, окружавшую Башню Бели, на края которой лежал мешок с новорожденным младенцем, нареченным Мерлином.
Священник заколебался, но туман по-прежнему висел в воздухе, не опускаясь на землю и как бы приглашая вернуться к мешку, чтобы исправить то, что совершил Кустеннин Горнеу. Священник оглянулся: за его спиной туман был густым и плотным. Тогда со вздохом он шагнул к мешку, развязал его и достал младенца. Мерлин взглянул ему в глаза, и было во взгляде ребенка столько презрения и холодного любопытства, что священник отшатнулся, потерял равновесие и рухнул в зияющую бездну. Падая, он видел, как из воды, гремящей на дне ущелья, поднялся чудовищный Змей, терзающий собственный хвост.
– Это Дайфед, уже сожравший Кустеннина Горнеу и готовящийся закусить тобой, – успел со смехом крикнуть Мерлин.
Затем ребенок вдруг превратился в большого Лосося, который выскользнув из рук священника, сверкнул чешуей и ушел под поду, не обращая внимания на бушевавшего рядом Змея.
Лосось стремился вырваться из ущелья в открытое море, а когда ему это удалось, рядом с ним на волне появилась колесница Манавидана.
– Вперед, малыш! – крикнул морской сид. – Ты взял правильный курс. Тебя уже ждут.
Как известно, рыбы не отличаются многословием, поэтому Лосось, ничего не ответив, продолжал плыть, сопровождаемые волшебной колесницей, и плыл до тех пор, пока на горизонте не показался остров со сверкающими на солнце стеклянным и башнями. С побережья острова поднялась в воздух странная птица с человеческой головой. Подлетев к Лососю, она выхватила его из воды и унесла в одну из стеклянных башен острова Аваллон.
Несколько лет спустя Эльфин, сын короля Гвиддно, отправился со своей свитой на охоту. Проезжая по берегу моря, юноша обратил внимание на гигантского Лосося, который, боясь с прибоем, пробирался меж волн к берегу. Поведение и размеры рыбы удивили Эльфина, и он придержал своего коня, чтобы посмотреть, чем закончится плавание Лосося.
Глядя на выкатывающиеся на берег волны, королевский сын вспомнил странное видение, посетившее его накануне. Ему приснился прекрасный юноше, протягивающий руку со словами: «Я прошу твоего покровительства, Эльфин маб Гвиддно!»
Королевский сын вновь посмотрел на Лосося. Гигантская рыба легко перелетала с волны на волну, все ближе подплывая к берегу. На мгновение она скрылась за утесом, сразу же вслед за этим огромная волна накатила с моря, ударилась в утес и рассыпалась тысячью мелких брызг.
Опасаясь, что Лосось мог разбиться о скалу, Эльфин соскочил с коня и побежал туда, где исчезла огромная рыба. Из моря навстречу королевскому сыну вышел прекрасный юноша с мокрыми спутанными волосами.
– Я прошу твоего покровительства, Эльфин маб Гвиддно, – произнес он, протянув руку.
Сказание первое
О женитьбе короля Вортегирна и о том,
что за этим последовало
Король Вортегирн был встревожен. Солнце еще только поднималось над горизонтом, когда он пригласил к себе Маугнация, слывшего великим мудрецом и провидцем. Сейчас солнце стояло над самой головой короля, а в душе его по-прежнему не было покоя. Мудрец не смог рассеять его сомнений.
Вортегирн боялся за свою корону. После того как приглашенные им для охраны Константа пикты убили короля, Вортегирну не оставалось ничего другого, как приказать казнить их. Они расчистили ему дорогу к трону, но он не смог бы возложить на себя венец, если бы не покарал убийц. И без того слишком многие знатные бритты перешептывались, прямо обвиняя в убийстве Константа его – коварного Вортегирна.