В своих речах Хенгист не допустил ни одного намека на затруднительное положение короля, не пытался угрожать ему, а перевод, столь мелодично звучащий в устах Ронуэн, смягчил резкость германского говора. Вортегирн задумался и наконец пообещал сообщить чужеземцам о своем решении не позднее чем через три дня. Но на самом деле король принял решение еще до того, как гости покинули его замок, потому что, когда Хенгист, поклонившись, повернулся к выходу, Ронуэн подошла к королю и поцеловала его в губы. Этот поцелуй определил решение Вортегирна и вверг Британию в неисчислимые бедствия.
Любовная страсть овладела королем. Напрасно Маугнаций и другие советники уговаривали Вортегирна не принимать поспешных решений. Напрасно пугали его гневом Бога, не одобряющего союзов с язычниками. Тщетно просили его посоветоваться с сыновьями. Король был неумолим. Он утверждал, что обрел наконец ту силу, которая необходима ему для приведения страны к покорности. Вряд ли сам он верил своим доводам, потому что с неподобающей поспешностью взял себе в жены язычницу и назначил ее отца своим первым советником.
Привечая германцев, Вортегирн одновременно наносил страшные обиды бриттам. До появления Хенгиста не было у короля более преданного вассала, чем Горангон. Именно за ним посылал он своего сына, надеясь обрести поддержку и защиту. А тут, поражая недальновидностью видавшего виды Маугнация, лишил Горангона Кантии, передва эту область в ленное владение Хенгисту. Обиженный Горангон покинул замок и укрылся на севере, где быстро сошелся с другими недовольными рыцарями.
Вортегирн не обратил на это внимания. Одержав с помощью Хенгиста и Хорса несколько легких побед, он быстро поддался на уговоры молодой жены вызвать из Саксонии сына Хенгиста, Окту, и Эбиссу, двоюродного брата предводителя саксов. Те прибыли уже на восемнадцати циулах, а за ними последовали новые и новые корабли, число которых быстро перевалило за три сотни. Хуже всего было то, что Вортегирн совсем перестал заниматься делами королевства. Он предпочитал проводить время с прекрасной юной женой. Пока Хенгист от его имени раздавал британские земли чужеземцам-язычникам, расплачиваясь с ними из королевской казны.
На короткое время в стране воцарился покой. Саксы оказались прекрасными воинами и легко побеждали недругов короля. Но, привыкшие добывать себе пропитание мечом, они грабили честных бриттов, опустошая земли Британии. Они попытались искоренить и христианскую веру, но пламенные проповеди епископа Автизиодорнского, Святого Германа, укрепили сердца бриттов. Увы, король не слушал эти проповеди, не внимал увещеваниям Церкви.
И вот по всей стране стали раздаваться тяжкие стоны, как во время чумы, и лишь из королевских покоев слышались веселый смех и звон кубков. Не только Святой Герман и Маугнаций, но и другие знатные бритты пытались повлиять на короля, указывая на опасность, грозящую его народу. Правда, время от времени тень сомнения закрадывалась в сердце Вортегирна, но Ронуэн без труда удавалось рассеять ее. Король был опьянен любовью. Ронуэн же любила отца больше, чем мужа, а золото и власть больше, чем отца. Хитрый Хенгист умело пользовался влиянием дочери на доверчивого Вортегирна.
Постепенно бритты, потерявшие надежду образумить своего повелителя, покинули его, и он остался в окружении саксов. Впрочем, и это мало тревожило Вортегирна, поскольку все попытки посягнуть на его власть мгновенно пресекались Хенгистом и его воинами. Стремясь укрепить свое положение, Хенгист начал строить по всей Британии замки для себя и своих сородичей.
Из-за слабости своего короля бритты оказались порабощенными.
Сказание второе
О том, как Вортимер выступил против своего отца и стал королем;
о бегстве саксов и печальной смерти благородного Вортимера
и о том, что за этим последовало
Узнав о поспешной женитьбе своего отца, Вортимер ощутил страшный гнев, но, воспитанный в строгих правилах на основе Священного Писания, он подавил гнев и уединился в отдаленном замке, где жил вместе со своим братом Катигерном. Долгое время он резко обрывал всякого, в чьих словах ему слышалось хоть малейшее неодобрение королевских действий. Вортимер действительно был прекрасным сыном. Однако он был сыном короля, его наследником. Он не мог не видеть гибельных последствий того, что творилось именем Вортегирна.