— Невероятно! — воскликнул сэр Дейвид. — Я поражен вашими рассуждениями, Брейтуейт, почти столь же сильно, как и первоначальными выводами мистера Холмса.
— Все это весьма тривиально, — возразил Холмс и бросил на Брейтуейта острый взгляд. — А теперь, сэр, может быть, вы сделаете попытку повторить операцию в обратном направлении?
— Весьма соблазнительное предложение, — рассмеялся Брейтуейт. — Пока мы беседовали, у меня появились кое-какие соображения, и я охотно воспользуюсь предоставленной мне возможностью. Итак, начинаю. Вы, как и я, поднялись очень рано и завтракали весьма торопливо. Вы были чем-то взволнованы. Все утро вы провели в месте, поросшем высокой травой. Остальное время дня вы были целиком поглощены чрезвычайно важным делом. Доктор Ватсон провел утро с вами, однако касательно второй половины дня я не могу сказать этого с уверенностью. В любом случае, полагаю, доктору Ватсону следует пересмотреть свое недавнее решение о смене торговца шляпами, к услугам которого он прибегает.
— Превосходно! — Холмс в восторге потер ладони. — Вы мне весьма по душе, сэр. Теперь давайте взглянем… ах так, у меня на лацкане след от яйца. Миссис Хадсон уже приготовила завтрак, и отказ от него явился бы черной неблагодарностью. Совершенно очевидно, что я очень спешил. Что же касается остального… — Он посмотрел вниз. — Ага, мы опять возвращаемся к утренней росе, которая оставила пятна от травы на брюках. Я провел утро в… Я не стану уточнять место, но в одном из посольств в Лондоне весьма небрежно ухаживают за газоном. На моих руках остались чернильные пятна, посаженные во второй половине дня, и тот факт, что я до сих пор не избавился от них, указывает на чрезвычайную занятость. Едва завершив дело, мы сразу явились сюда.
На брюках Ватсона те же пятна от травы, однако во второй половине дня он выступал лишь в качестве наблюдателя, а о характере нашей деятельности нет никаких намеков. Что же касается недобросовестности нового шляпника, то я и сам хотел об этом сказать. Полоска на лбу все еше заметна, хотя Ватсон снял котелок довольно давно. Я рассуждаю, надеюсь, правильно?
— Естественно, — ответил Брейтуейт с поклоном. — Для меня огромная честь участвовать в состязании с таким умом, как ваш. Моя работа в качестве прокурора Короны говорит о том, что наши пути могут пересечься. Боюсь, что в этом случае передо мной будет грозный противник.
— Мне, если это произойдет, видимо, придется тоже собрать все силы, — ответил Холмс.
— Это я называю настоящим комплиментом! — воскликнул Брейтуейт. — Но теперь, если позволите, я должен откланяться. Мне рано утром предстоит путешествие назад в Вестморлэнд.
Он поднялся, учтиво кивнул и покинул комнату.
— Сэр Дейвид, я давно не получал такого удовольствия, какое получил от пребывания в обществе этого джентльмена, — сердечно произнес Холмс, обращаясь к нашему хозяину. — Весьма признателен за новое знакомство. Что вы знаете о Брейтуейте?
— Очень немного, — ответил заместитель министра. — Он работает в северном округе и останавливается в «Башеллз», когда приезжает в Лондон. Здесь я с ним и познакомился. Живет в Милдред-холле, неподалеку от Кендала.
— Я немного знаком с этим городком, — сказал Холмс. — Мне пришлось там проводить расследование, которое было слишком банально для того, чтобы Ватсон удостоил его включением в свои хроники. К сожалению, значительная часть моей деятельности носит именно такой характер. Ложное впечатление о моей работе создается потому, что Ватсон для своих записок, потакая вкусам читателя — как он утверждает, — отбирает самые сенсационные или наиболее странные случаи, — сказал Холмс, хитро улыбаясь. — Однако, сэр Дейвид, час уже поздний, а это был очень длинный для нас день. Я должен возвратиться на Бейкер-стрит.
— При первой же возможности кабинет министров будет поставлен в известность о том, что вы свершили, — пообещал сэр Дейвид. — Достойно лишь сожаления, что это никогда не послужит предметом публичной признательности.
— Оставим эту честь политикам, — ответствовал Холмс. — В таких делах я предпочитаю оставаться в тени.
В следующем марте ближе к концу месяца я заглянул на Бейкер-стрит и застал Холмса за довольно поздним завтраком. Вся его корреспонденция валялась на полу — это указывало на то, что письма были от различных чудаков, которые частенько докучали моему другу. Но одно из писем, очевидно, удостоилось его внимания.
— Доброе утро, Ватсон. Вы помните нашу встречу с Седериком Брейтуейтом в «Башеллз» в прошлом году?
— Очень четко. Означает ли ваш вопрос то, что вы получили от него известие?
— Да. Письмо, и прелюбопытнейшее. Впрочем, взгляните сами.
Я взял записку, а Холмс подошел к книжной полке. Пока я читал, он пролистал несколько томов. Обратный адрес: «Милдред-холл, Эт-туотер, вблизи Кендала» был напечатан в верхней части листа. Письмо было датировано вчерашним днем и гласило:
«Дорогой мистер Холмс, это послание будет отправлено до того, как я сяду в утренний поезд, идущий в Лондон. Я намерен остановиться на ночь в «Башеллз». Молю Вас найти возможность повидаться со мной следующим утром с тем, чтобы я смог изложить Вам чрезвычайно серьезное дело. Представляется, что моя жизнь может находиться в опасности, кроме того, я опасаюсь и за сестру. Самое невероятное во всей истории то, что она, по-видимому, связана с фамильной легендой об Огненной ведьме Эттуотера. Я сожалею, что вынужден в нарушение правил хорошего тона обращаться к Вам с просьбой лишь на основе короткой встречи при содействии сэра Дейвида Дигби. Но умоляю, поверьте, я просто в отчаянии, ибо не знаю, что предпринять.
Я кончил читать, взглянул на Холмса и спросил:
— И что вы думаете по этому поводу?
Холмс не ответил, продолжая изучать одну из своих книг. Он перевернул страницу, прочитал еще немного, затем резко захлопнул том и вернул его на полку.
— Нам известно, Ватсон, что представляет из себя этот человек, — сказал Холмс. — Ясно, что большинство проблем он способен решить самостоятельно. Он не стал бы обращаться ко мне за помощью по пустякам. Взволнованный тон письма свидетельствует о серьезности дела. Это семейное предание, по правде говоря, меня сильно заинтриговало.
— Мне казалось, что вы всегда были склонны рассматривать легенды всего лишь как продукт воображения, — заметил я.
— Они и являются таковыми, — ответил он. — Но за сказочной паутиной, обволакивающей их, обязательно скрыто зерно истины. Однако в моих книгах эта легенда не упоминается, и меня весьма интересует, что может стоять за словосочетанием «Огненная ведьма».
— Наверное, оно говорит о том, как ведьма умерла? — предположил я.
— Думаю, что нет. Хотя колдовство считалось ересью в Шотландии и на континенте, в Англии предание смерти огнем являлось преступлением, виновные в котором приговаривались к повешению.
— Тогда она, вероятно, каким-то иным образом имела отношение к огню.
— Возможно. Однако дверной колокольчик говорит о том, что наш испуганный визитер прибыл и вскоре мы услышим разъяснение непосредственно из его уст.
Через несколько мгновений Брейтуейт вошел в комнату. В нем осталось очень мало от того человека, которого я встречал раньше. Он явно пребывал в растерянности и не мог скрыть нервозности. Но больше всего меня потрясли несколько глубоких, слегка зарубцевавшихся царапин на обеих щеках посетителя.
— Мистер Холмс, слава Богу, вы дома! — воскликнул он и, спотыкаясь, двинулся вперед. Холмс вскочил для того, чтобы поддержать гостя и не дать ему упасть.
— Сюда, пожалуйста. — Он провел Брейтуейта к креслу. — Ватсон, бренди!