Поэтому-то слова людей полны яда. Поэтому-то дни их переполнены скорбью. Поэтому-то так мучительны их ночи.
И Мирдад, о монахи, хотел бы устранить расщепленность вашего Я, так чтобы вы могли пребывать в мире с собой - и со всеми людьми - и со всей вселенной.
Мирдад хотел бы удалить яд из вашего Я, чтобы вы смогли ощутить сладость Понимания.
Мирдад хотел бы научить вас, как уравновесить ваше Я, чтобы вы познали радость СОВЕРШЕННОГО РАВНОВЕСИЯ.
Наронда: И опять Учитель смолк. И вновь все ощутили глубокое безмолвие. Мекайон в очередной раз нарушил молчание, сказав:
Мекайон: Слова твои так мучительны, Мирдад. Они раскрывают множество дверей, но оставляют нас у порога. Веди нас вверх, веди нас вглубь.
МИРДАД: Хотя каждый из вас ориентируется на свое собственное Я, все равно вы центрированы на едином Я - на одном-единственном Я Бога.
Я Бога, о монахи, это единое и вечное слово Бога. Именно в нем Бог, Высшее Сознание, проявляет себя. Вне него Он оставался бы безмолвным абсолютом. Посредством него Творец творит себя. Посредством него Единый Бесформенный принимает форму множественности, через которую проходят творения прежде, чем опять войти в бесформенное.
Чтобы почувствовать Себя, чтобы подумать о Себе, чтобы сказать о Себе, Богу не требуется ничего, кроме Я. Поэтому-то Я - это Его единое слово. Поэтому оно - СЛОВО.
Когда Бог произносит Я, ничто не остается не названным. Миры, видимые и невидимые; вещи, рожденные и только ожидающие рождения; времена, текущие и еще не наступившие - все, буквально все, не исключая мельчайшей песчинки, охвачено и впрессовано в это Слово. Именно им порождены все вещи. Именно им все поддерживается.
Если слово не имеет смысла, то оно - ничто иное, как эхо в пустоте.
Если его смысл навеки один, то оно - ничто иное, как рак горла и язва на языке.
Слово Бога - не эхо в пустоте, не рак горла и не язва на языке, за исключением тех, кто лишен Понимания. Для Понимания существует Дух Святой, который оживотворяет каждое Слово и соединяет его с Пониманием. Он - это перекладина весов Вечности, двумя чашами которых являются Первичное Сознание и Слово.
Так вот, Первичное Сознание - Слово - Дух Понимания образуют, о монахи, Триединство Бытия, в котором Три - Едины, а Единое - Троично. Они взаимно равны, одинаково обширны, одинаково вечны, уравновешены в себе, знают себя, удовлетворены собой. Никогда не больше, никогда не меньше. Вечно в покое, вечно все те же. Таково, о монахи, Совершенное Равновесие.
Человек называет его Богом, хотя оно слишком чудесно, чтобы его можно было как-то назвать. И все же, да святится имя его, да будет свят язык, сохраняющий его в святости.
А что же такое Человек, как не отпрыск этого Бога? Разве можно его отличить от Бога? Разве не дуб скрывается в желуде? Не Бог ли таится в Человеке?
Но поэтому и Человек - тоже святое триединство. Сознание, слово, понимание. Человек тоже творец, как и его Бог. Его Я - это его творение. Но почему же оно не уравновешено так, как его Бог?
Если вы хотите узнать ответ на этот вопрос, то внимательно слушайте то, о чем поведает вам Мирдад.
Человек - это спеленатый Бог. Время - это пелены. Пространство - пелены. Плоть - тоже пелены, и, подобно ей, все чувства и все вещи, которые только могут быть ею восприняты. Мать прекрасно знает, что пеленки - это не ребенок. Но ребенку об этом, однако, не известно.
Человек осознает именно свои тенета, которые меняются день ото дня, век от века. Так происходит потому, что сознание его текуче; потому, что слово его, в котором выражается сознание, никогда не обладает ясностью и определенностью; потому, что понимание его туманно; потому, что жизнь его не уравновешена. Это - трижды запутанная путаница.
И человек молит о помощи. Его предсмертные крики звучат на протяжении эонов. Сам воздух отяжелел от его стонов. Море стало соленым от его слез. Вся земля перепахана его могилами. Небеса оглохли от его молитв. И все это из-за того, что ему все еще неведом смысл своего Я, которое для него то же, что и пеленки для младенца.
Произнося Я, человек расщепляет Слово надвое: первое - это его пелены, а второе - бессмертное Я Бога. По праву ли Человек делит неделимое? Бог запрещает это. Неделимое не может разделить никакая сила, даже сила Бога. Это только человеческая незрелость воображает, что деление удается. И тогда Человек, это дитя, снаряжается на битву, и затевает борьбу с бесконечным Всеобщим Я, веря, что то противится его существованию.
В этой неравной битве Человек рвет свою плоть в клочья и проливает реки крови. В то время как Бог, Отец и Мать одновременно, взирает на него с любовью. Ибо Он знает, что Человек терзает не что иное, как свои пелены, выжигает не что иное, как горькую желчь, что мешает ему обнаружить свое единство с Единым.
Таково предназначение Человека - сражаться, истекать кровью и падать, но, в конце концов, проснуться и устранить расщепление Я своею собственною плотью, и наложить печать своею кровью.
Посему, о монахи, следует вам быть осторожными, и в высшей степени мудрыми в своей предусмотрительности, пользуясь Я. Ибо, пока вы замечаете в нем только пеленки, а не само дитя; пока вы относитесь к нему как к ситу, а не плавильному котлу; вы будете гнаться за удовлетворением своего тщеславия, но только чтобы ухватить Смерть, со всею присущей ей мучительной агонией и болью.
Слово Божие - это плавильный котел. Все, что им создано, растворяется и сплавляется в одно, ничто не принимается за лучшее, ничто не отвергается как худшее. Обладая Духом Понимания, оно полностью осведомлено о том, что его создания и оно само - едины; что отвергнуть часть, значит отвергнуть целое; а отвергнуть целое, значит отвергнуть себя. Поэтому оно навеки едино как с целью, так и с тем, кто стремится.