Его слова, подкреплённые рычанием собаки, прозвучали для меня как приказ, которому я был не в силах противостоять. Исполненный ужаса, я наблюдал за происходящим, будто во сне, и я встал и направился к выходу из пещеры, пытаясь произнести хоть слово, чтобы защитить себя. Наконец мне это удалось:
-Вы взяли мой посох. Неужели вы будете так жестоки, что выгоните меня из пещеры, которая является моим прибежищем на эту ночь?
- Блаженны - не имеющие посоха, и бо не собьются они с пути. Блаженны - бездомные, и бо они - уже дома. И только заблудившимся, таким, как мы, н ужен посох. И только привязанным к дому, таким, как мы, н ужен дом.
Так они пели, готовя себе ложе, вонзая длинные ногти в землю и разравнивая её. Они пели, не обращая на меня внимания. Я закричал:
-Взгляните на мои руки! Взгляните на мои ноги! Я - странник, сбившийся с дороги, потерявшийся на пустынном склоне. Я кровью умастил свой путь. Я не знаю, куда идти дальше по этой горе, так хорошо знакомой вам. Вы что? Не боитесь кары Небесной? Дайте мне хотя бы ваш фонарь, если уж не разрешаете мне остаться в пещере этой ночью!
- Любовь невозможно опустошить. Свет невозможно разделить. Люби и увидишь. Свети и будешь. Когда закончится ночь, и погаснет день, а З емле насту пит конец, к уда отправится путник? Найдё тся ли тот, кто отправится в путь?
Я решил прибегнуть к мольбам, хоть и понимал, что от этого будет мало прока, поскольку непреодолимая сила выталкивала меня из пещеры:
-Добрый старик, добрая женщина! Я окоченел и еле разговариваю от усталости, я не буду для вас ложкой дёгтя в бочке мёда. Я тоже когда-то вкусил любви. Я оставлю вам мой посох и моё убежище, которое вы выбрали для вашей брачной ночи. Но лишь об одном прошу вас взамен: поскольку вы не даёте мне ваш фонарь, не будете ли вы столь любезны проводить меня к выходу из пещеры и указать мне путь к вершине? Я потерял направление и равновесие. Я не знаю, высоко ли я забрался и сколько мне ещё идти.
Не обращая внимания на мою просьбу, они продолжали петь:
- К то поднялся так высоко, остался внизу. К то решил, что других обогнал, отстал. Слишком чувствительный лишился чувств, к расноречивый остался без слов и говорить перестал. Прилив и отлив - лишь течени е одно . Без указателей выйдешь туда, куда надо. Тому, кто отдать готов, будет сполна воздано. А слишком великому всё будет мало.
Я умолял их сказать, в какую сторону мне идти после выхода из пещеры. Ведь смерть могла поджидать меня на каждом шагу, а я не хотел умирать. Я ждал ответа, но они запели другую песню, оставив меня в ещё большем недоумении и негодовании, чем прежде:
- Горы и скалы, и твё рдые камни. Мягкое, нежное дно пустоты. Ястреб и ворон, олень и улитка, л исы и зайцы, мышь и коты. Общего яда отведав, о бщей вкусили беды. Смерть посулит благодарность, к оль ей доверишься ты. То, что - внизу, оно ж - и вверху. Умри, чтобы жить, иль живи ради смерти.
Свет фонаря мерк по мере того, как я полз на четвереньках к выходу из пещеры. Собака преследовала меня, будто хотела убедиться, что я уйду. Темнота была такой густой, что я ощущал её тяжесть, от которой слипались глаза. Я больше не мог оставаться в пещере, и собака сзади подтверждала это.
Осторожное движение. Ещё одно. Третье - и я почувствовал, как гора выскользнула у меня из-под ног, водоворот захватил меня, и, задыхаясь, я ощутил, что лечу вниз...
Последнее, что мелькнуло в сознании, когда я кружился в пустоте Чёрной пропасти, были те жених и невеста. Последние слова, которые я пробормотал перед тем, как моё дыхание замерло, были их слова:
"Умри, чтобы жить, иль живи ради смерти".
Хранитель Книги
"Восстань, путник! Ты достиг цели".
С этими словами ко мне вернулось сознание. Я почувствовал жар и сухость в теле, и понял, что изнываю от жажды. Я приоткрыл глаза. Сперва я ничего не мог разобрать, так как солнце било мне в лицо, но через несколько мгновений я увидел склонившегося надо мной человека в чёрном одеянии. Я лежал на земле, а он смачивал мне губы водой и отирал кровь с моих ран. Определить его возраст было почти невозможно. Взгляд его был глубок и проницателен. Вид его, пожалуй, можно было назвать грозным, если не устрашающим - грузного телосложения, с крупными чертами, косматой бородой и копной спутанных волос, он производил впечатление человека большой физической силы. Несмотря на это, его прикосновения были мягкими и ободряющими. Он помог мне сесть. Я спросил:
-Где - я?
-На Алтарной вершине.
-А где - пещера?
-За тобой.
-А где - Чёрная пропасть?
-Перед тобой.
Как же велико было моё изумление, когда я увидел перед собой пропасть, а оглянувшись, обнаружил пещеру. Я сидел на краю. Я попросил мужчину отвести меня в пещеру, и он исполнил мою просьбу.
-Кто вынес меня из пропасти?
- Кто привёл тебя на вершину, должно быть, спас тебя.
-Кто - это?
-Кто сковал мой язык и велел оставаться здесь, на вершине, сто пятьдесят лет.
-Значит, ты и есть блуждающий монах?
-Он самый.
-Но ты разговариваешь, а тот - нем.
-Ты развязал мой язык.
-Но он сторонится людей, а ты, похоже, меня не боишься.
-Я избегаю всех, кроме тебя.
-Ты прежде не видел меня. Почему же ты избегаешь всех, кроме меня?
-Сто пятьдесят лет я ждал твоего прихода. Сто пятьдесят лет, не пропуская ни единого дня, в любую погоду, мои глаза вглядывались в даль склона, ища человека, который взойдёт по нему, как ты, без посоха, одежды и еды. Многие пытались сделать это, но ни один из них не был без посоха, без одежды и без еды. Я наблюдал за тобой вчера целый день. Я оставил тебя ночевать в пещере, а утром, на заре, нашёл бездыханным. И всё же я не сомневался, что ты - жив. И вот, ты сейчас - живее, чем я.
Ты умер, чтобы жить, а я живу, чтобы умереть. Да! Слава его имени! Было так, как он обещал. Всё так, как должно быть. Ты - избранный.
-Кто?
-Благословен будет тот, в чьи руки я отдам Святую Книгу, кто познакомит с Ней мир.
-Книгу?
-Его Книгу, Книгу Мирдада.
-Мирдад? Кто такой - Мирдад?
-Возможно ли, что ты не слышал имени Мирдада? Странно. А я думал, что его имя распространилось по миру так же, как оно наполняет землю под моими ногами, воздух, который меня окружает, и небеса надо мной. Священна - эта земля, странник, его ступни касались её. Священен - этот воздух, его лёгкие наполнялись им. Священно - здешнее небо, Мирдад смотрел в него.
Монах нагнулся, поцеловал землю три раза и замолчал. Какое-то время мы не произносили ни слова. Наконец я сказал:
-Ты говоришь загадками. Кто - этот человек, которого ты называешь Мирдад?
-Выслушай меня, и я расскажу тебе то, что мне позволено рассказать. Меня зовут Шамадам. Я был Старейшиной Ковчега, когда один из девяти монахов умер. Едва душа ушедшего отлетела в мир иной, как мне сказали, что у ворот храма дожидается странник. Я сразу понял, что Провидение привело его к нам, чтобы он занял место умершего брата. Я должен был бы возрадоваться, что Господь всё ещё не оставил Ковчег, как и во времена нашего отца Сэма.