На пути Кан-Турали пришла такая мысль: «Сельджан-хатун, когда ты поднимешься и встанешь с места, когда сядешь на своего черногривого кавказского коня, когда расположишься у ворот (жилища) моего отца с белым верхом, когда светлоокие дочери-невесты огузов будут на летовках, когда каждый скажет свое слово, ты тогда встанешь, будешь хвалиться, скажешь: “Кан-Турали ослабел, я взяла его на круп коня, вышла (из боя)". Мои глаза отвратились, мое сердце замерло, я убью тебя». (Так) он сказал; Сельджан-хатун поняла, что случилось; она заговорила — посмотрим, хан мой, что она говорила: «Бек-джигит! Когда будут хвалиться, пусть хвалится мужчина, он — лев; для женщины похвальба — ложь; похвальбой женщина мужчиной не станет! Под пестрым одеялом я с тобой не вертелась, в сладкие уста я с тобой не целовалась, алыми губами с тобой речами не обменивалась; быстро [?] ты полюбил, быстро разлюбил, негодный, сын негодного! Знает всемогущий бог, как я тебе предана; не губи меня, друг мой!». Кан-Турали говорит: «Нет, непременно мне надо убить тебя». Девица рассердилась, она говорит: *«Негодный, сын негодного! Я ухватываюсь за нижнюю ручку, ты ухватываешься за верхнюю ручку.[478] Давай, сын негодного, будем состязаться, стрелой ли, мечом ли». Она ударила ногой коня, поднялась на высокое место; из своего колчана она высыпала на землю девяносто стрел, с двух стрел сняла железный наконечник, одну спрятала, другую взяла в руку; пустить стрелу с железным наконечником она не смогла. Она говорит: «Джигит, выпусти свою стрелу». Кан-Турали говорит: «Таково право девиц; сначала ты выстрели». Девица одной стрелой поразила Кан-Турали так, что вошь, бывшая на его голове, упала к его ногам. Он подошел, обнял Сельджан-хатун; они сошлись, поцеловались; Кан-Турали заговорил — посмотрим, хан мой, что он говорил: «Моя (красавица), ты, чья тонкая одежда блестит, *чьи алые щеки подобны каплям крови, падающим на снег, не коснувшись земли,[479] чей рот тесен для пары миндалей, чьи черные брови (как бы) проведены рукой писцов, *чьи черные волосы, когда распущены [?], тянутся на сорок тутамов;[480] из львиного рода, дочь султана! Не мог я тебя убить, (скорее) я убью себя; я не хотел убить тебя, я тебя испытывал». Тут Сельджан-хатун заговорила — посмотрим, хан мой, что она говорила: «Я поднималась и вставала со своего места; я садилась на своего черногривого кавказского коня; я выходила из дома моего отца с белым верхом; я охотилась на пестрой горе с крутым склоном; я гналась за пестрой дичью, за диким козлом; я знала, что я делаю одной стрелой; стрелой без железного наконечника, джигит, я испытывала тебя; убить тебя, джигит, я не могла». С дальнего, с близкого расстояния они подходили друг к другу; *ухватив друг друга за ворот, они проходили и сходились,[481] целовались в сладкие уста, сели на серого коня, отправились, пришли к его беку-отцу. Его отец увидел своего мальчика, воздал благодарность богу; со своим сыном, с невесткой Канлы-Коджа пришел к огузам, поставил шатер на зеленом пестром лугу, велел убить лучших коней-жеребцов, верблюдов и баранов, справил свадьбу, угостил остальных беков огузов; поставив свой золотой зонтик, Кан-Турали вошел в свой свадебный шатер, достиг цели своих стремлений.
Пришел мой дед Коркут, заиграл радостную песнь, сказал слово, сказал, что сталось с мужами, борцами за веру. Где теперь те беки-витязи, о ком я говорил, говорившие: весь мир — мой? Их похитила смерть, скрыла земля, за кем остался тленный мир? Земная жизнь, ты приходишь и уходишь; твой последний конец — смерть. Когда наступит смертный час, да не разлучит (бог тебя) с чистой верой; да не заставит тебя всемогущий прибегнуть к злодеям; да не будет обманута твоя данная богом надежда. Ради твоего белого лика мы сложили молитву в пять слов; да будет она принята, да увидят лик (божий) говорящие аминь, да соединится молитва в одно, да стоит твердо; да простит (бог) твои грехи ради Мухаммеда избранного, чье имя славно, хан мой!
479
По Erg (197): Yir basmayup yoriyan selvi boylum 'моя (красавица) со станом-кинарисом, идущая не касаясь земли. Моя (красавица) со щеками красными, как (капли) крови, павшие на снег'. Ср.: АТ (267).