Между тем в ту ночь Иекенк видел сон; свой сон он рассказал своим спутникам — посмотрим, хан мой, как он рассказал; он говорит: «Беки, когда моя черная голова, мои очи беззаботно были погружены в сон, у меня было сновидение. Открыв свои светлые очи, я увидел мир; увидел витязей, заставлявших скакать светло-сивых коней; я присоединил к себе витязей с белыми шлемами, принял наставление от белобородого деда Коркута, поднялся на лежащие черные горы, подошел к простирающемуся перед (нами) Черному морю, смастерил лодку, снял с себя рубашку, приладил парус, пустился по простирающемуся перед (нами) морю, переплыл (его); на другом берегу на одном склоне черной горы я увидел мужа с блестящим челом и *головой; поднявшись, я встал с места, направил свое тростниковое копье, пошел навстречу тому мужу; (встав) перед ним, *я поразил копьем того мужа; на время я утих [?],[500] посмотрел на того мужа краем глаза — это был *воспитавший меня[501] Эмен; я его узнал, обратился назад, приветствовал того мужа, сказал: “Среди племен огузов кто ты?". Подняв свои ресницы,[502] он посмотрел мне в лицо: “Сын (мой), Иекенк, —сказал он, — куда ты идешь?". Я сказал: “Я иду к крепости Дизмерд:[503] мой отец там в плену". Тут "'воспитавший меня[504] сказал мне: “Куда меня приносили мои семь скакунов, ветер (за ними) не угонялся; на волков Яны-Баира[505] походили мои джигиты; семью людьми налаживался мой лук; из березового тальника сделана моя стрела, *печать из массивного золота к ней приложена, как мой знак;[506] подул ветер, пролился дождь, *поднялись чары;[507] семь раз я отправлялся, не мог взять той крепости, вернулся назад; *больше мужей, чем мне, тебе не положить, джигит мой,[508] вернись назад"». Иекенк во сне сказал воспитавшему его: «Когда ты, поднявшись, встал со своего места, ты не присоединил к себе светлооких беков-джигитов, тебя не сопровождали беки со славным именем; ты взял себе в товарищи наемников, служивших за пять серебряных монет; потому ты не мог взять той крепости». Еще говорит Иекенк: «Чтобы понемногу резать и есть — хорошо мясо; в дни утомления хорош (для утоления жажды) быстрый источник;[509] хорошо счастие, когда оно постоянно и прочно; хорош ум, когда он не забывает, чему научился; хорошо мужество, когда оно не отступает перед гибелью, не обращается в бегство». Этот сон Иекенк рассказал своим спутникам; между тем воспитавший его Эмен в то время был близко; со всеми беками он стал товарищем, они отправились, дошли до крепости Дизмерд, (там) расположились.
Когда гяуры увидели их, они принесли весть тагавору Диреку, сыну Аршуна;[510] тот проклятый вышел из крепости, встал напротив их, вызвал на бой мужей. Сын Кыян-Сельджука, удалой Дундаз, встал со своего места, сжал подмышками свое крепкое [?][511] копье (длиной) в шестьдесят тутамов, хотел лицом к лицу поразить того гяура — не поразил; гяур-тагавор *схватил (копье), сделал усилие,[512] вырвал у него копье из рук; той палицей, (весом) в шестьдесят батманов, он нанес Дундазу славный удар; обширный мир для его головы стал тесен; он повернул (поводья) своего кавказского коня, вернулся назад. Не умевший отступать Дюлек-Вуран, ударив коня, прискакал со своей палицей-шестопером, нанес гяуру сильный удар сверху вниз, не мог одолеть его; тагавор схватил палицу, вырвал ее из рук его; его он тоже ударил палицей; тот тоже повернул (поводья) своего кавказского коня, вернулся назад. Хан мой, двадцать четыре знаменных бека были побеждены в бою с гяуром; потом сын Казылык-Коджи, молодой джигит Иекенк, положился на бога-создателя, воздал хвалу божеству, которому нет конца; он говорит: «Ты выше всего высокого, никто не знает, каков ты, славный боже! От матери, ты не рожден, от отца не произошел, ни от кого пропитания не получал, *никому не служил;[513] *везде ты — един, ты бог, прибежище всех.[514] На Адама ты возложил венец, сатану поразил проклятием, за одну вину ты прогнал его из (своего) чертога. Нимврод пустил стрелу в небо; *ты противопоставил ему рыбу со светящимся брюхом.[515] Твоему величию нет предела, твоему стану нет роста, твоему телу нет усилия. Пораженного (тобой) ты не возвеличиваешь, великий боже; подавленному (тобой) ты не даешь *научиться мудрости,[516] мудрый боже; вознесенного тобой ты возвышаешь до небес, славный боже; кого постиг твой гнев, того ты сокрушаешь, сокрушитель боже; на тебя, единый Бог, я положился, господь мой, всемогущий боже, помощь от тебя! Я пущу коня на гяура в черной одежде; дай ты успех моему делу». Тотчас он пустил коня, налетел как ветер, прилепился как клей, ударил гяура мечом по плечу, разрезал его одежду, его броню, нанес ему рану глубиной в шесть пальцев; его черная кровь зажурчала, его башмак из (кожи) черной коровы наполнился кровью, его черная голова согнулась, осталась скрюченной; тотчас он обратился назад, бежал в крепость; Иекенк погнался за ним, когда он въезжал в ворота крепости, нанес ему черным булатным мечом такой удар по затылку, что его голова упала на землю, как шар; тут Иекенк повернул (поводья) своего коня, пришел к войску.
500
когда я собирался поразить копьем того мужа, я (на миг) остановился. См.: Erg (202); ER (162).
505
Буквально: новый холм; вероятно, местность, — В. В. Б, По OSG (79):
515
рыбу с распоротым брюхом ты подставил под (его) стрелу. Ср.: АТ (279).— Легендарный царь Нимврод (// Немруд// Намруд// Нимруд// Нимрод) объявил себя богом, а бога небесного решил убить, пустив стрелу в небо. Бог подставил стреле рыбу; окровавленная стрела упала с неба: Немруд решил, что он убил бога. См.: OSG (805); ЕВ (164г); EI (III, 900—903).