гармонию в отношения протестантов в Англии. Он был истинным поборником
терпимости и примирения.
Во время вспышки чумы в Англии в 1563 г., когда многие служители отказались от
своих обязанностей и уехали в поисках безопасности, Фокс оставался на своем месте, помогая больным и одиноким, раздавая деньги, которые получал от богатых людей за
оказываемую им помощь. Он был терпелив и великодушен и не мог отказать никому, кто
просил помощи во имя Христа. Пока ему это удавалось, он пытался использовать свое
влияние на королеву Елизавету, убеждая ее прекратить жестокую практику преследования
тех, кто имеет противоположные ей религиозные взгляды. Королева высоко ценила его
мнение и иногда называла “наш отец Фокс”, но он так и не смог убедить ее прекратить
гонения на пуритан, которые постоянно оказывали на нее давление, требуя реформ в
Церкви Англии.
Умер Фокс в 1587 г., но еще при жизни ему посчастливилось увидеть плоды своего
тяжкого труда. Его книга была издана четыре раза, Совет Епископов постановил, чтобы
она была помещена во всех кафедральных церквах Англии. Как и Библия, эта книга была
прикована цепью к кафедре, чтобы никакой излишне рьяный читатель не мог унести ее.
И, наконец, пришло время, когда не только в Англии, но во всем англоязычном мире
дом считался нехристианским, если в нем не было Библии и “Книги мучеников” Джона
Фокса.
Предисловие к переработанному изданию “Книги
мучеников”
В “Книге мучеников” есть следующее высказывание: “По причине того, что сырых
дров было принесено не меньше, чем могли бы увезти две лошади, они не загорались, и
прошло много времени, пока огонь наконец-то охватил солому, которую подложили под
дрова”.
Это же предложение в переработанном издании книги звучит так: “Было
использовано слишком много сырых дров, такое количество, которое могли бы увезти
две лошади, поэтому прошло какое-то время, прежде чем пламя с соломы перебросилось
на дрова”.
В середине XVI века, когда Джон Фокс писал “Книгу мучеников”, по всей Европе
яростно преследовали христиан. Большинство историй в книге являются описаниями
событий, происходивших еще при его жизни. Несомненно, Фокс был свидетелем многих
из них, как, например, журналисты в наше время; многие истории были присланы ему
христианами, которые терпели преследования сами или были свидетелями гонений и
мученических смертей других людей. Это было самое смутное время в истории
христианства. В те времена религия была определяющей силой, решающей судьбы стран
и контролирующей жизнь. Только единицы не были согреты ее великодушием, исходившим от Бога, и только единицы избежали ее ярости, исходившей от дьявола.
Поскольку Фокс писал о текущих событиях (как поступали и те, которые
последовали за ним и дополняли его книгу), он не объяснял очевидного и понятного его
современникам, а также не увлекался деталями, описывая людей и места, о которых
упоминал (особенно касающихся Англии), потому что большинство людей его времени
были знакомы с ним. Например, он не объяснял, как происходит процедура сожжения
человека, или где находился Смисфилд, и почему он пользовался дурной славой. Не
распространялся и о тюрьме Флит или о множестве жен короля Генриха VIII, или об
архиепископе Томасе Кранмере, принимавшем непосредственное участие во всех
бракосочетаниях и разводах короля. Он не объяснял политические и религиозные
интриги, которые поражали христианство, возможно, потому, что не знал о них или не
считал это важным, или, вероятнее всего, был убежден, что только история может
оглянуться назад и увидеть их результаты в собственной перспективе. Во многих случаях
мы знаем об этом гораздо больше, чем знал Фокс в свое время, просто потому, что мы
располагаем собранными историческими фактами, которые позволяют нам взглянуть на
различные даты и события прошлого, людей и места и увидеть их связь друг с другом.
Фокс писал свою книгу в средневековой Англии на языке своего времени. Будет
слишком мягко сказать, что язык средневековой Англии является труднопонимаемым для
пас. Мы не используем множества слов, которые использовались тогда. Вместе с тем
многие слова, используемые нами сегодня, не обозначают того, чью они значили во
времена Фокса. Существует также проблема в построении предложений и их длине. Точка
с запятой и кавычки были очень популярны в то время, и писатель с хорошим
воображением мог составить предложение из более чем ста слов, двигаясь в нескольких
направлениях, пока не благословит читателя точкой в конце предложения. Длинное, закрученное предложение сложно для восприятия и, скорее всего, непонятно
современному читателю, если написано на языке средневековой Англии.
В переработанном издании “Книги мучеников” мы убрали все непонятные старые
слова и распутали предложения. В некоторых случаях значение слова невозможно было
найти в современных словарях, поэтому смысл определялся по контексту. Когда видели, что средневековое слово больше подходит по контексту и смысл его был понятен, тогда
мы использовали это слово. Иногда для большей ясности вставляли в текст примечания
или выделяли некоторые детали. В таком случае мы помещали примечание или слово в
квадратные скобки - [ ],- чтобы показать, что это дополнительные вставки, которых нет в
оригинальном тексте.
В связи с тем, что многие люди и местности часто упоминались Фоксом, а люди и их
позиции часто менялись, в приложение мы включили список того времени пап, королей и
королев Англии, о которых творится в книге Фокса. В конце ее также есть приложение, в
которое включены “Девяносто пять тезисов” Мартина Лютера, пригвожденных им 31
октября 1517г. на двери Дворцовой Церкви в Виттенберге, и раздел “Указатель имен и
местностей” для более удобного исследования.
Данным предисловием мы пытаемся показать, что работа, связанная с
переписыванием и модернизацией книги Фокса была совсем нелегкой. Она потребовала
значительных умственных, эмоциональных и физических усилий, затронувших все мое
естество,- я работал как головой, так и сердцем. Чтобы верно передать язык и атмосферу
того времени, я пробовал поставить себя на место Фокса; чтобы понять, что он думал и
чувствовал, когда писал, я пытался представить, что я живу в то время, в тех местах, среди
той культуры, где происходили описанные события; я переживал преследования, пытки и
сожжение вместе с мучениками. Я, как журналист, был с ними в темнице и на свободе, в
жизни и в смерти. Но как журналист, который может только смотреть, слушать и
описывать происходящие события, но не имеет возможности взять интервью.
Я хотел бы, чтобы у меня была возможность предупредить Яна Гуса, что святой
римский император Сигизмунд не собирается исполнять данное им обещание, которым он
гарантировал Гусу безопасность; я хотел бы предупредить Уильяма Тиндейла, что
человек, с которым он так быстро подружился, на самом деле был Иудой, подосланным, дабы предать Уильяма. Я до сих пор изумляюсь, как королю Генриху Наваррскому
удалось избежать смерти в Варфоломеевскую ночь, когда практически все гугеноты
Парижа были убиты.
Когда сжигали Джона Ламберта и при помощи алебард подняли над огнем, чтобы он
горел медленнее, я сел у своего компьютера и заплакал. А когда Джон Хаукер воздел свои
горящие руки над головой и хлопнул три раза, я радовался изумительной благодати
Божьей. И я также радовался, когда по той же благодати архиепископ Томас Кранмер
покаялся и обратился к Христовой истине и когда эта же благодать дала силы Мери Даер
вернуться в Бостон, чтобы посвятить свою жизнь борьбе против несправедливого закона