– Ах, они такие красивые! – Тогда как сердце Джо кричало от боли: «Как ты мог так со мной поступить? Как ты мог? И это на глазах у моей семьи!»
Лишь час спустя она смогла украдкой посмотреть на свою мать, но заглянуть ей в глаза так и не решилась.
Сидя в конференц-зале, Джо сжимала все сильнее и сильнее несчастную сережку, пока вся ее боль не собралась в одной точке на большом пальце правой руки. «Джеймс меня любит, я это знаю, и когда-нибудь мы поженимся», – уговаривала себя женщина. Джо уже несколько лет готовилась к этому событию. Нет, она не собирала картинки в «Пинтересте», составляя из них мудборды. Просто время от времени в голове ее сами собой вдруг вспыхивали яркие картины: букет цветов у нее в руках, церковь, где они будут венчаться, место, где они проведут медовый месяц. Картинка за картинкой, которые в конечном итоге, словно поляроидные снимки, составили целую коллекцию мысленных образов их с Джеймсом совместной жизни.
Итак, она сидела в конференц-зале и размышляла о том, что подумают ее коллеги, если попросить их убрать со стола свои чашки с кофе и бутылки с минералкой и разложить перед ними свои воображаемые фотографии. Закивают ли они дружно и одобрительно головами, скажут ли что-то вроде: «Да-да, Джо, конечно. Мы всегда знали, что вы поженитесь»?
Она помнит, как взглянула на Джеймса, голос которого почти не слышала, и поняла, что больше всего хотела сказать ему только одно.
И в этот момент их глаза встретились, голос Джеймса на мгновение, которое длилось вечность, пресекся, и до Джо наконец дошло, что он никогда не сделает ей предложения. Что он ее больше не любит. Из глаз ее полились слезы, и женщина поняла, что никогда так и не скажет ему ту самую единственную вещь, что ей так хотелось ему поведать еще минуту назад: «Я хочу завести ребенка, Джеймс».
В помещении повисла неестественная тишина, но Джо не сознавала этого до тех пор, пока кто-то не коснулся ее руки, и женщина чуть не подпрыгнула. Потом до ее сознания дошло, что этот кто-то встал между ней и ее коллегами, застывшими словно в анабиозе. Джо помнит, как в голове мелькнула мысль: «Никогда бы не подумала, что Джемайма на такое способна». Джемайма, которая частенько язвила по поводу всех и вся и которая, судя по фотографиям в ее кабинете, любила собак гораздо больше, чем людей.
Сразу же от дверей конференц-зала, до которых ее проводила Джемайма, Джо бросилась в подсобку и заперлась изнутри.
– Джоанна… Джоанна!
Проходит несколько секунд, прежде чем Джо наконец осознает, что это Малкольм зовет ее по имени. Сама же она сидит к прилавку спиной, уставившись на приколотое к доске для заметок письмо.
– Простите, Малкольм. – Джо поворачивается лицом к посетителю.
– Джоанна… – Теперь в голосе Малкольма слышится озабоченность и легкий испуг.
Женщина понимает, что выражение лица, должно быть, выдало ее с головой.
– У вас что-то случилось? С дядей Уилбуром все хорошо?
Джо хочется ответить что-то вроде: «Не совсем, Малкольм; он часто стал забывать, что делал всего пять минут назад». Но вместо этого женщина отвечает, что с Уилбуром все в порядке, и, глядя в расстроенное лицо Малкольма, предлагает ему выпить чашечку чаю. Тот огорчается еще больше.
– С огромным удовольствием, Джоанна, но, увы, у меня назначена встреча в банке… насчет пенсии и прочих выплат, – заканчивает он. Беспокойство не сходит с его лица.
– Тогда в другой раз, – предлагает Джо, выдавив из себя улыбку.
Малкольм бросает взгляд на доску для заметок:
– Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? Хоть чем-нибудь?
Женщине так хочется сказать: «Не могли бы вы, пожалуйста, сделать так, чтобы Джеймс снова меня полюбил, чтобы он понял, какую страшную ошибку совершил».
Джо довольно часто проговаривает эти слова про себя, а иногда и вслух в тишине своей комнаты. Порой она даже верит, что такое и в самом деле может случиться.
Ей хочется, чтобы Малкольм растолковал, почему, спустя почти полгода, ей все еще так больно. Джо уверяет себя, что дело, наверное, в гордости, но это не вполне объясняет ту физическую боль, от которой женщина задыхается по ночам, когда, свернувшись клубочком в своей постели, пытается заснуть.
До сознания Джо вдруг доходит, что она так ничего и не ответила на сочувствие Малкольма. А ведь она просто обязана как-то отреагировать на его заботу.