— не зависеть от наблюдателя и согласовываться наблюдателями в разных системах отсчёта (например, устойчиво воспроизводиться в любое время перед любой комиссией!)
— не давать возможности наблюдателю вмешиваться в процесс эксперимента и влиять на его конечный результат»[21].
Практическая значимость достигнутых на этой базе результатов и возможность их систематического воспроизведения определили направление, в котором двинулась наука в целом. Прочие способы познания были объявлены мистическими, не имеющими под собою реальной почвы, и окрепшая наука объявила им войну не на жизнь, а на смерть.
Лишение повседневного бытия духовной составляющей привело к подмене непосредственною восприятия человеком того или иного явления или процесса цифрами и «объективными экспериментами».
Но что было отринуто? Только ли религиозный догматизм, место которого незамедлительно узурпировал новый догматизм, на сей раз — научный? Не выплеснули ли вместе с водою и ребёнка?
Став «объективной», наука в то же время потеряла, образно говоря, душу. Средневековый алхимик — «дедушка» современных учёных-естественников, — проводя опыт в своей лаборатории, одновременно творил и себя самого: научное познание и творчество были неотъемлемы от познания и развития личности. Но кто теперь помнит об этом, кроме немногих историков или отдельных мистиков?
Человечество избрало путь развития, главной определяющей которого становится прогресс науки и техники, и многие наши современники (если не большинство) искренне полагают, что это — единственно возможный вариант существования и развития цивилизации.
Ни в коем случае не хочу я отказывать технике в праве на существование. Говорить так не просто глупо, а прежде всего нечестно: ведь тогда мне надлежало бы писать исключительно при свечах гусиным пером и варить чернила из грибов. Я же, как и все, пользуюсь электричеством, компьютером, автомобилем…
Однако эти многочисленные технические устройства (действительно, очень полезные), которые призваны помочь нам в познании мира, одновременно выступают и в роли своеобразных фильтров, способствуя формированию ощущения отдельности человека ото всей остальной окружающей его, как нынче принято говорить, среды.
Альтернатива: хорошо забытое старое
Мы верим, будто нами рождено
Всё то, что мы от предков узнаём.
История повторяется. Всё новое — это хорошо забытое старое. Мне и в самом деле порою начинается казаться: сколько бы мы ни пытались изобрести нечто новое, мы обречены воспроизводить уже изобретённое однажды. Всё циклично.
Многие постулаты современных учёных с удивительной точностью воспроизводят постулаты древних мистиков и магов древности — только в иных формулировках, как постулаты «Морального кодекса строителя коммунизма» воспроизводили основные законы существования человека, известные современному человеку под именем религиозных заповедей. Так ли отличаются знаменитый парадокс Эйнщтейна-Подольного-Розена или идея мира-голограммы от принципов симпатической магии?
Традиционные магические системы взглядов интересны не только потому, что магия во многих отношениях — предтеча современной науки. Они принципиально иначе и, на мой скромный взгляд, весьма адекватно оценивают место человека в мире.
Магическая картина реальности подразумевает активную роль человека во всём, что происходит вокруг него. В её рамках человек, будь он даже «просто» пассивный наблюдатель — всегда участник действия. Он влияет на мир и, соответственно, на процесс, за которым наблюдает, уже самим фактом своего присутствия.
Способность человека воспринимать мир в первую очередь не как совокупность формул и химических веществ, но как нечто большее и, что очень важно, целостное и одухотворённое — вот что фактически оказалось отвергнутым наукой. Живое, непосредственное восприятие реальности осталось уделом поэтов и художников — людей, с естественнонаучной точки зрения во многом, простите за вульгарность, «неполноценных». Не могу удержаться и приведу любимые мною и очень точно отражающие суть проблемы слова Мирчи Элиаде:
«Достаточно лишь напомнить, каким содержанием наполнены понятия ''место жительства" и "жильё" "природа", "инструменты" или "труд'' для современного нерелигиозного человека, чтобы понять, чем он отличается от члена древних обществ или даже от сельского жителя христианской Европы. Для современного сознания физиологический акт (питание, половой акт и т. д.) — это обычный органический процесс, даже если число окружающих его табу (правила поведения за столом, ограничения, накладываемые на сексуальное поведение ''добрыми'' нравами) весьма велико. Но для ''примитивного'' человека подобный опыт никогда не расценивался как только физиологический. Он был или мог стать для него неким ''таинством'', приобщением к священному.
21
К. Мхитарян. Разрушение физической реальности. Что дальше? // Аномалия — 1994 — № 3(25).