– Мне?…
– Да, да, тебе! – воскликнул Господь, сияя от радости. – И они тоже читают «Отче наш», только задом наперёд, и приносят тебе жертвы, и называют себя своим Господином, и вершат всякую ерунду во славу твою!
– И я тоже могу морочить их дурацкими требованиями, запутывать, сбивать с толку и обещать, не давая ничего взамен? – спросил Натаниэль.
– Сколько угодно! – сказал Господь.
Натаниэль бросился ему на шею.
– Спасибо, Боже! Ты самый лучший Господь на свете!!!
– Да, да! – сказал Господь. – Погоди, что значит «тоже»?!.
XXXVI
– Эй, Дитя Порока, а где мой совочек? – крикнул Господь…
– Понятия не имею! – крикнул Сатана издалека. – Наверняка на месте.
Господь положил на землю рассаду и побрёл к подсобке.
Табличка на двери гласила: «АД. Страшные картины. Не входить! Вечные муки. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Посторонним вход воспрещён!».
Внутри Господь хранил свой инструмент.
Покопавшись в карманах, он извлёк ключ. Повернул его в замке. Открыл дверь.
– Здарова, бать, – сказал один из сидящих в Аду, – заходи, садись.
– Что такое? – спросил Господь. – Это что за картина Босха?
– Да не волнуйся, – подмигнула душа, – у нас тут порядок.
– Вышли оба. На клумбы не наступать. – скомандовал Господь. – Эй, Ничто, Которое Ничтожит!! – крикнул он, направляясь к кабинету Сатаны.
Натаниэль сидел за широким столом, пил кофе и читал книгу в кожаной обложке. Вдоль стен сидели и скучали души.
– Что такое? Почему посторонние в Аду? – строго спросил Господь.
– А куда я их дену-то?! – спросил Натаниэль удивлённо. – Это Каин с Иудой. Я им льготное помещение предоставил, как ветеранам. Чтобы в давке не помяли… А куда я их дену-то? Ты видишь, у нас перенаселение.
– Какое перенаселение? Где мой совочек!! – воскликнул Господь и открыл стенной шкаф.
– Здравствуйте, – сказала душа, сидящая в стенном шкафу, – я не помешаю?
Господь закрыл стенной шкаф.
– И что это такое? – спросил он. – Откуда у нас вдруг перенаселение?
– Ну тут как, – сказал Натаниэль, – это, понимаешь, чума, холера, язва…
– Язва?… – поразился Господь. – Это когда в животе рези?…
– …И полное отсутствие гигиены. Средневековье!
– Значит так. – сказал Господь. – Через полчаса сбор на главной лужайке. Будем учиться реинкарнации. А то ишь выдумали…
– Я думал, только индусы верят в реинкарнацию. – сказал Натаниэль.
– Ты видишь хоть одного индуса? – сказал Господь.
XXXVII
– Давай ещё раз, – сказал Господь, – мне понравилось.
– Да не буду я с тобой играть, – сказал Натаниэль обиженно, – ты жульничаешь.
– Ничего подобного! – воскликнул Господь. – Смотри!
Он бросил кости. Обе кости упали шестёрками вверх.
– Ну? Где здесь жульничество? – спросил Господь.
– А что тогда жульничество? – спросил Натаниэль с беспокойством.
– Ну вот так, скажем… – Господь снова бросил кости. Обе кости упали вверх двумя на десять в четвёртой степени очками.
– Пфф, – сказал Натаниэль, – я всё равно не буду играть. С тобой неинтересно играть. Ты используешь свою божественную сущность, а это нечестно.
– А какую мне ещё сущность использовать?! – спросил Господь поражённо.
– Не знаю. – сказал Натаниэль. – Но в «Монополию» мы больше не играем. Давай лучше в преферанс.
XXXVIII
– Ну вот скажи, число три – божественное? – спросил Пифагор у Господа после смерти.
Господь подумал.
– Разумеется. Три – очень божественное.
– А два?
– И два божественное. – сказал Господь. – Два – это несомненно божественное.
Пифагор подумал.
– А девять?
– Тоже, – с готовностью сказал Господь, – точно такое же божественное.
– А простые числа божественны? – спросил Пифагор с надеждой.
– Да можешь не перебирать. Они все божественные, понимаешь, ну почти все. Раз всё есть Я, то и числа есть Я. Понял?
– А почему «почти»?… – спросил Пифагор.
– Ну мне не очень нравится число четыре, – сказал Господь, – Сам не знаю почему. Впрочем, оно тоже божественное. Ну и девятнадцать. Такое оно всё, знаешь, перекорёженное. А впрочем, оно тоже. Покажи руки. Под ногтями чистишь? Добро пожаловать в загробную жизнь.
XXXIX
– Привет, проходи. Показывай руки. Под ногтями чистишь? – спросил Господь у Ницше, когда тот умер.