Господь прислушался.
– А что они там такое кричат?…
Одна из дочерей Лота наклонилась к его уху и тихим шепотком пересказала.
– Боже! – воскликнул Господь, отодвигаясь и глядя на неё недоверчиво. – И этими губками ты целуешь своего старенького папочку!
CXXVIII
– Как это всё надоело. – сказала ровным тоном Сирин, глядя прямо перед собой. – Как всё ос-то-чер-те-ло.
– Заткнись. – отозвалась Алконост, вращая мутными глазами.
– Заткнись. – отреагировала Сирин.
– Началось. – сказала Гамаюн, вытаскивая голову из-под крыла.
– Молчи.
– Сама молчи.
Они немного помолчали.
– Живём в глуши. – сказала Сирин с отвращением на прекрасном личике.
– Заткнись.
– Что тебя в нашей глуши не устраивает? – поинтересовалась Гамаюн.
– Всё не устраивает. – сказала Сирин. – Я должна в палатах княжеских сидеть. С серебра есть.
– На золото гадить. – подтвердила Гамаюн.
– Заткнись! – выкрикнула Алконост.
– Заткнись! – хором ответили Гамаюн и Сирин.
– Ветки. – сказала Сирин. – Кругом одни ветки. Только ветки.
– Это лес. – заметила Гамаюн, зубами пытаясь вырвать клеща. – В лесу и ветки.
– Именно. – сказала Сирин. – Лес. Почему я должна сидеть в лесу?
– Почему ты должна сидеть в палатах княжеских? – поинтересовалась Гамаюн.
Сирин оглядела себя.
– Потому что у меня есть груди. – решила она. – Я птица с сиськами. Я чёртова птица с чёртовыми сиськами. Я такая одна.
– У меня тоже есть груди. – хмыкнула Гамаюн. – И даже у неё. – кивнула она на Алконост. – Мы такие три одни. То есть мы такие три трое.
– Заткнись! – отозвалась Алконост с некоторой нежностью.
– Заткнись. – сказала Сирин. – Мы все такие одни. Мы все должны с серебра есть.
Гамаюн встряхнулась так, что все перья встали дыбом, а на землю посыпались белёсым дождиком высохшие паразиты.
– Но мы в лесу, – заметила она, – если мы кому-то и должны есть с серебра, он нам явно простил.
– Я вещая. – настаивала Сирин. – Зачем я вещая, если никто не слышит?
– Я слышу. – снова хмыкнула Гамаюн. – Даже она слышит.
– Заткнись!
– Заткнись!
– Я так думаю. – сказала Гамаюн. – Кому мы понадобимся, тот за нами придёт.
– А я так думаю, – сказала Сирин, – что если так, то можно хотя бы знак повесить. Чтобы знали.
– Там есть знак. – сказала Гамаюн, подумав. – Туда пойдёшь – коня потеряешь. Сюда пойдёшь – богатство обретёшь. Поворот направо через семь вёрст – голову сложишь.
– А мы в какую сторону? – спросила Сирин.
– Коня потеряешь.
– Потеряешь?… – усомнилась Сирин.
– Потеряешь, потеряешь. – успокаивающе кивнула Гамаюн.
Сирин помолчала.
– Пророчество должно сбываться. – сказала она, оглядываясь. – Чтобы коня где-то потерять, его надо туда довести. Как сюда коня довести?
– Всё равно потеряешь. – упорно сказала Гамаюн. – На восьмом ходе, цэ-шесть – це-три.
– Заткнись!
– Да заткнись ты!
CXXIX
Господь посмотрел на мир.
Он увидел бескрайние леса.
Он увидел степи, по которым, как по морю, бежали волны.
Он увидел сияющие на солнце ледники.
Господь сложил губы дудочкой и, прикидывая что-то в уме, тихо свистнул.
– Ну ладно, – сказал Он, – всё понятно. Давай заканчивать.
Сатана вытащил ноготь из щёлки между зубов и внимательно посмотрел на него.
– А чем так плохо?… – поинтересовался он. – Вроде всё того. Этого. Ну. Солнце там. Короче, работает.
Господь задумчиво посмотрел на него.
– Не, не, – сказал Он, – так не пойдёт. Это пробная версия. Теперь будем начисто делать.
– Что, с нуля?! – поразился Сатана.
Он вытер руку о штаны и достал сигареты.
– Вот и Я думаю… Дай сюда.
Господь глубоко затянулся и снова погрузился в раздумья.
– Ну для человека это всё не годится. – сказал Он решительно через некоторое время. – Ничего же нет. Они только жрут и размножаются.
– С самого начала!… – простонал Сатана. – С самого начала!…
– Что? А. Нет. – ответил Господь, рассеяно стряхивая пепел с подветренной стороны. – Чёрт…
Он оглядел Себя и принялся отряхиваться.
– А?
– Я в целом. В общем, нет, не с нуля. Можем тут же.
Он снова посмотрел на весь мир.
– Только это всё надо убрать. – решил Он. – Жизнь ни в какие ворота не лезет. Остальное подгоним как-нибудь.
– Как?…
– Как-нибудь. Главное – удалить жизнь.
Он снова затянулся и выжидающе посмотрел на Сатану.
– Ну?… Че ты ждёшь? Вперёд.