«Каких сумасшедших только не бывает!» — подумал он, поглядывая в зеркало заднего вида.
Убедившись, что более странностей не предвидеться, Джон продолжил свой путь. На удивление, ничего произросшего с ним за день особо не взволновало его, словно ничего и не было, будто такое происходит с каждый день. Куда пропали все бурные реакции организма? Джон этого не знал. Может он профессионально деформировался и теперь его уже ничто не сможет взволновать так сильно, даже жуткие картины, часто встречающиеся на работе, как это было прежде. Или он просто слишком флегматичен*? В общем, сейчас, Джона особо это не волновало, его мысли занимало лишь одно — встреча с отцом.
Оставшийся путь был без всяких неожиданностей. И вот уже на горизонте появился маленький, деревянный, с начертаниями двух зданий и окружающим их лесом, голубой знак. Подпись снизу, такого же цвета, как и сам знак, гласила «Плакли». Жуткая деревушка приветствовала садящимся солнцем. Дом отца Джона был неподалёку, минув несколько деревенских домов и старое кладбище, он подъехал прямо к нему. Сооружение было каменным, но весьма потрёпанным, стоящее среди моря грязи. С одной его стороны всё также, как и прежде вился плющ, желая захватить весь дом в свои зелёные «объятья». Свет внутри не горел, хотя на улице уже начинало темнеть. Подойдя к двери, Джон нажал на звонок. Тишина. Нажал ещё раз. Всё также тихо. Постучал. И снова ничего. Кажется, дома никого не было.
— Добрый вечер! — раздался голос позади.
* Флегматик — тип темперамента, является самым уравновешенным и спокойным.
Обернувшись, Джон заметил у соседнего дома, согнувшегося, седовласого старца, в одной руке он держал лопату, казавшуюся слишком увесистой для него, а другой рукой призывно подзывал гостя к себе.
— Добрый вечер! — в ответ выдал Джон, подходя к соседу.
— Вы должно быть Джон? — проговорил старик. — Сын Азенка?
— Да, это я… — удивлённо проговорил Джон. — Кажется, мы не знакомы?
— Нет, сынок, нет… — похрипывая продолжал старик. — Но твой отец много о тебе рассказывал. Да и, кажется, ты единственный кто его навещает.
— Да, думаю, да… — ответил Джон. — А вы сер?
— Моё имя — Родерик. — отвечал старик, распрямляясь. — Родерик Расселл. Твой отец часто поддерживал меня после того, как я… Ну, уволился… Я раньше работал учителем в местной школе, потом решил уйти, думал уехать с любимой в Италию, а она …эх…что-то я разговорился, я, наверное, тебя задерживаю.
— Нет, что вы, всегда приятно узнать, что у отца есть кто-то близкий.
«Живой» — промелькнула в голове Джона.
— Кстати, вы не знаете где он? Кажется, дома никого нет? И мисс Мария? Может они пошли прогуляться.
— А, Азенк только вот ушёл в лес, любит он там погулять, иногда. — воскликнул Родерик. — А мисс Мария, мисс Мария…хмм…а кто это?
Джон опешил: — «Мисс Мария — сестра моего отца, она приглядывает за ним…»
— Не припомню чтобы видел кого-то по имени Мария рядом с Джоном, тем более в его доме. — задумавшись промолвил старик. — Возможно, я слишком часто уезжаю, поэтому с ней никогда не встречался. Вот же Азенк! И молчал! Я и подумать не мог, что у него есть сестра. Старый хитрец! Но он точно ушёл гулять один, вон в ту сторону. Возможно, ваша тётушка тоже ушла гулять, но в другое место. — заключил он, указывая, рукой в глубь леса.
— Спасибо. — поблагодарил Джон, направляя свой взгляд в указанную сторону. — Думаю, мне стоит пойти за ним.
— Конечно, иди, иди. — пробормотал старик. — До встречи! Ты только сам не заблудись!
— Постараюсь! — проговорил Джон отходя. — До встречи!
Не успел он далеко уйти, как позади послышался громкий звук. Обернувшись, Джон увидел, что старик воткнул в землю железную лопату, начиная что-то старательно выкапывать. Дойдя до края соседского дома, он стремительно направился в лес, в указанную Родериком сторону.
4
Лес
Следов от обуви отца Джона не было видно, поэтому пришлось идти наугад, пробираясь, сквозь сухие опавшие ветки деревьев. Солнце почти скрылось, и последние лучи лишь слегка прорывались сквозь тёмные ветви деревьев. Всё вокруг начинало приобретать тёмные тона, скрываясь в ночи. В одном из своих сборников, отец Джона описывал этот лес в его ночном величии. Там он был прекрасным, хрупким даром природы. Далеко не тем, что представало перед самим Джонам теперь. Лес не был похож на себя описанного в стихах Азенка Макфи, он был тёмным оригиналом своего светлого дубля в стихах.