- Совсем скоро не будет житья по всей земле Кланов.
- Ничейные земли уже и не Кланами правятся, - сказал Дик. - Сбежали Кланы, бросили свой народ.
- И кто теперь за главного? - спросила серьезная женщина с властным лицом.
- Никого, - вразнобой ответило сразу несколько голосов из толпы.
- Неправда! - резко гулкнул Дмитриус.
- Главные сидят в Мэннивее, как и раньше, - с нажимом произнес рейнджер. - В судьях все те же старцы, главный среди них Фанг хромой. А над судьями, всем заправляет теперь настоящий Владыка, и зовут его Хилеон.
- Светоносный? Я слышал, он зла простым людям не чинит, - сказал молчавший до того упитанный торговец с двумя крытыми повозками и четырьмя людьми охраны. - А своих людей щедро награждает. Все хотят ему служить.
- Награждает, - в один голос ответили Дмитриус и Дик.
- Эй, - позвала вдруг Анна, бродившая вокруг сбившихся в кучки людей, внимательно всех рассматривая. - Выйди сюда.
Крестьянин, выползший после ее слов из-под телеги, промок и, взяв себя в руки, все равно дрожал. Поверх драных бедняцких одежек прикрыться ему было нечем, у мужика вообще, похоже, не было ничего, кроме переметной сумы, которую он и сжал крест-накрест обеими руками. В глубоко запавших глазах на истощенном лице томилось ожидание дурного, которое неминуемо произойдет. Не ждущий от жизни добра, он стоял и понуро смотрел в сторону.
- Сапоги, - только и сказала Анна.
На ногах у крестьянина были тяжелые, ладные кожаные сапоги. Ровно такие же, как на купце, ноги которого свешивались с обитой войлоком сидушки стоящей рядом повозки. Один в один.
- Ну вот и чего? - спросил Ричард, глядя на мужика как на дурака. - Внезапно обулся, и стоишь молчишь?
- А чего говорить? - спросил тот невесело.
- Решил, что тебе их боги справили? Чтоб ты ножки в походе не промочил?
- Нет, не решил, - пожал плечами лапотник. - Но можно ли такие ладные сапоги отдать? Когда еще в таких походишь?
- Не понял, - моргнул Ричард, держащий ногу мужика на прицеле, - тебе неведомая тварь на ноги заползла и обувкой притворилась, а ты ничего?
- Тебе и не понять, высоко стоишь, - невозмутимо ответил крестьянин, глядя снизу-вверх, - ты с босыми ногами грязь не месил.
- Но монстр же, - осторожно напомнила Анна. - Прячется.
- Ну пущай прячется. Пока он прячется, хоть ноги в сухости да тепле. От людей я такой милости и не видывал.
В голосе человека была спокойное, не кичливое достоинство. Он своим видом вроде и признавал, что никчемен и беден не только мошной; но когда ниже падать некуда, то и переживать не о чем.
- А если эти сапоги тебе ночью ноги обглодают? - решил поддеть его Дмитриус. Но стальному воину было не суждено преуспеть в сражении с народной сметкой:
- Я их на ночь сыму, - ответил крестьянин.
- Это ты здорово придумал, - холодно оценил рейнджер. - Только тварь может быть опасная, и кто ее знает, чего ночью среди спящих учинит. Поэтому вались на жопу, умник, и ноги кверху подымай.
- Будем спасать твои топталки от твари злопастной, - жизнерадостно пробасил Стальной.
Лапотник вздохнул, сотворил солнечное знамение, и, глянув на Анну, резко бухнулся наземь. Девушка тут же мертвой хваткой вцепилась в его сапожищи, сдернула их с ног и поняла, что существо не разделялось на две части, а узенькой полоской шкуры прошлось по внутренней поверхности крестьянских штанов через промежность. И теперь вот, когда воительница сдернула с его ног сапоги, она изо всей силы стиснула в руках извивающуюся кожаную змею. Впрочем, она уже была не кожаная, а какая-то рыхлая, губчатая, аморфная... Тысячи тончайших складок одна к другой, словно изнанка сыроежки, да еще и расслаивается на ворсинки у тебя на глазах. Черт, утекает даже через до предела сжатые кулаки!
Анна могла выпустить пламя и сжечь существо в пепел, но было явно, что оно не пытается причинить ей вред, а просто пытается уйти. Такая у него защитная реакция, чуть что - бежать или прятаться, приняв подходящую форму. Только вот зачем трое странных созданий ринулись из леса на людей?
- Давай сюда, - Дмитриус прямо у всех на виду распахнул дверь в своем животе, люди ахали, но было не до церемоний. Гремлины защелкали, зашептали изнутри Стального, и аморфная масса стала вязкой, неловкой. Вот молодцы, отяжелили ее, теперь не убежит. Анна закинула тяжко обвисшую штуку в живот друга и захлопнула стальную дверь.