Когда монах выразил свое восхищение увиденным, Сунг затрепетал от удовольствия. Настал момент познакомить гостя с возможностями своей мастерской. Сунг сообщил монаху, что может переписывать для монастыря книги и на японском языке. Монах оказал ему честь, приняв предложение, а затем открыл тайну, которая, как он попросил, должна таковой и остаться, — монастырь заказал несколько экземпляров этой сутры разным мастерам, чтобы выбрать лучший. Эту сутру должны были поднести в подарок главе провинции Чингдао. Если б мастерам сказали, для кого они работают, то вряд ли получили бы от них то, что они в действительности умеют. Они сотворили бы нечто из ряда вон выходящее, но это было не то, что монастырь хотел подарить владетелю.
Сунг удостоился поклона гостя, сказав на это объяснение лишь: «Я понимаю, чего вы хотели», и не удивляясь, что его работа будет передана столь высокому вельможе. Уходя, глава монастыря добавил:
— Я думаю, мастер Сунг, вы нам часто будете нужны.
На самом деле Сунг и не надеялся на такой успех. Посланец из монастыря стал регулярно приносить ему буддийские тексты для переписывания, среди которых многие были на японском. С последних Сунг успевал тайком изготовить по лишнему экземпляру и прятал списки в своей библиотеке. Таким образом его собрание текстов, происходящих из Индии и Китая, с каждым месяцем значительно пополнялось. При этой двойной работе Чиё была ему очень полезна. Она выполняла всю ту же работу, что и он, быстро и аккуратно, порой и красивее его. Она была весьма одаренной.
Работы становилось все больше. О твердой руке Сунга стало известно в стране, и заказчики прибывали отовсюду. Сунгу пришлось — теперь у него было достаточно денег — нанять еще троих переписчиков. Найти их было несложно; следовало только выбрать из многих приходящих и предлагающих свои услуги. Теперь ему нужно было переписывать лишь ту меньшую часть текстов, которая была на японском. Их Сунг оставлял для себя и Чиё, чтобы не обнаружились лишние экземпляры.
Ограничившись переписыванием только некоторых книг, Сунг высвободил время для занятий бамбуком. Да и денег теперь было с избытком.
Чиё была счастлива, что планы осуществляются. Ее время только приходило. Она решила его поторопить.
XV
В первый раз дайси Тэцудзиро позвал меня на занятия к роси. Кроме книги сутр, со мной был теперь сборник описаний случаев из жизни учителей дзен. Мы сидели в несколько рядов, каждый с частью списка сутры, заданной на сегодня. После чтения учитель объяснял значение сутры с его точки зрения, не настаивая явно на том, чтобы его мнение не посчитали единственно верным. Более того, от нас он требовал еще более глубокого проникновения в смысл сутры. Мне понравилось такое отношение к древним текстам.
В конце занятия роси сделал объявление:
— Через несколько дней, как нам сообщили, в монастырь прибудет посланец сёгуна. О причине его посещения мы не оповещены. Вероятно, он явится познакомить нас с новыми указами и переменами в государстве. Я решил принять его. Правда, за такое короткое время сменилось столько властителей и законов, что я сомневаюсь, сможет ли посланец нового сёгуна сказать нам что-то новое.
Известия, касавшиеся мира вне стен монастыря, приходили к нам двумя способами: через монахов, ходивших на сбор подаяния, или вот так, когда роси сообщал нам то, что считал нужным. Это не означает, что руководители монастыря были не в курсе всего происходящего в стране. Напротив. Дело было в том, что многие события не считались важными для жизни Дабу-дзи. Этот монастырь, как и другие, существовал давно, имел большое влияние на народ, и не было необходимости при государственных переменах слишком беспокоиться о его судьбе. Некоторые владетели имели к дзен большую склонность, некоторые — меньшую, но все это не могло заметно повлиять на положение такого монастыря. Это знал и я.
Рёкаи немного удивленно сказал мне:
— Учитель велит тебе прийти к нему.
— Но ведь не моя очередь для коана!
— Он хочет видеть тебя не по делу.
Скинув сандалии, я ударил палкой в металлический гонг, чтобы оповестить о своем присутствии. Говорят, что умпан открывает роси степень просветления ученика, который в него ударяет. Хотя мы все об этом знали, мы не были в состоянии повлиять на «особый» звук, поскольку нам было неизвестно, какие из звуков «хорошие», а какие «плохие». На сей раз это не имело для меня значения. Учитель сообщил мне: