Хорошо было то, что я уже не чувствовал себя беспомощным. Я ощущал под собой твердую почву, которая называлась уверенностью, или убеждением, или галькой на дне реки.
Что изменилось во мне, раз бедный Мено меня не узнал? Может быть, он сумел бы это сделать, если б заглянул в меня поглубже. Но зачем? В мертвого человека не смотрят. Или точнее — мертвый человек не нужен. Тем лучше.
Гуляя по саду, я помнил одно — размышление мешает достичь просветления. Передо мной еще лежал длинный путь освобождения из трясины прошлого. Я думаю, что роси извинял мою медлительность. Он знал, что бремя заблуждений, которое нес я, было во много раз тяжелее бремени других учеников. Поначалу я очень хотел переговорить с учителем, но потом передумал. Спрашивать роси, что такое просветление, было последней вещью, которую ученик смел себе позволить. Он мог получить в ответ слово «Му!», или удар по голове, или какое-нибудь невразумительное объяснение, которое его еще больше бы смутило и запутало. Такие ответы давались с целью напомнить излишне любопытным, что просветления не достигают, задавая вопросы. Самое главное — учитель знал кто я. Но по-прежнему относился ко мне так же, как и к любому другому ученику. Это меня устраивало, ибо прошлого больше не существовало.
Учитель! Отец!
XVIII
Сунг не мог избавиться от беспокойства, которое вызвала в нем рукопись Обуто Нисана. Его впечатление от прочитанного было неоднозначно. С одной стороны, Сунг был счастлив, обнаружив сведения о любимом растении, причем написанные рукой человека, который знал об этом больше всех, а с другой — бывший самурай испытывал стыд. Ведь Сунг был свидетелем зла, которое желал забыть.
Желание найти недостающие страницы текста Нисана и исследовать бамбук в Японии стало ясным и сильным искушением. Но мысль о возвращении в страну, из которой он был вынужден бежать, отвращала от этого желания.
Сунг забыл о своем «дежурном враче» Кики. Тот некоторое время наблюдал за Сунгом из угла комнаты, а когда терпению пришел конец, подобрался к нему сзади и без всякого предупреждения вскочил на спину. Каким образом Кики узнавал о плохом настроении господина, Сунгу было непонятно. Однако обезьянка постоянно требовала внимания к себе, когда господин погружался в невеселые мысли.
Сунг вернулся к повседневным делам.
Целый год прошел в тщательном наблюдении за жизнью сада. Ни одно изменение не оставалось незамеченным. Чиё постоянно заставала Сунга сидящим на корточках возле растений и с бескрайним терпением исследующим каждый новый стебель. Он сообщал ей только основные открытия, а о подробностях обещал рассказать позже. Чиё понимала его. Ее не беспокоило то, что она находится в неведении. Она продолжала вести хозяйство в доме и руководить мастерской переписчиков. Сунг присутствовал только при приеме заказа и завершении труда, проверяя чистоту работы и сноровку работников. Все остальное время он проводил в крохотной хижине, которая раньше служила чуланом для инструментов и из которой Сунг сделал свою маленькую мастерскую. В ней он лечил заболевшие растения, скрещивая их, изучал свойства различных видов бамбука, придумывал новые способы его употребления. В эту комнатку он не пускал никого.
Чиё стало очень любопытно, когда в дом Сунга начали заходить простые люди из села. Сунг также стал часто ходить в дома односельчан. Когда она спросила о причинах этих посещений, он лишь ответил:
— Отвечу, когда буду уверен в результате!
Через несколько месяцев он позвал Чиё в свою садовую хижину, усадил на скамью и торжественно начал, словно бы выступая перед толпой:
— Почтенная публика, сейчас я открою вам тайны растения, рядом с которым вы проводите всю свою тяжелую жизнь. Тайны, после которых вы забудете о своих несчастьях, уменьшите свои заботы и сможете веселиться, если захотите!
Чиё смотрела не него, не веря своим ушам. Сунг выглядел полностью изменившимся. Он сиял. Она засмеялась и захлопала в ладоши.
— Мне удалось открыть лечебные свойства нескольких видов бамбука! Я проверил их на наших селянах. Я доказал все благодаря их доверию ко мне. Когда они узнали от первого добровольца, чем я занимаюсь, то сами стали приходить, чтобы предложить свою помощь. Так вот, изучение лечебных свойств я начал с черного бамбука — куротику. Когда я был уже на полпути в своих изысканиях, ко мне пришел один старик и попросил, чтобы я попробовал ему помочь. Он мучился страшными болями в почках и после безуспешного лечения всем, чем можно, был готов, чтобы я испытал на нем свой бамбук. Он слышал, что я только пробую что-то сделать, но просил не бояться неудачи. Он знал, если я и не помогу ему, то хуже не сделаю.