В этот момент за окном промелькнули деревья на бульваре, и мгновенно все стало понятно: неясные в слабом свете деревья, да еще увиденные из движущегося троллейбуса, были совершенно лишены мелких подробностей — в памяти остался только общий, беглый абрис.
Но ведь именно так и бывают изображены деревья на прелестных рисунках маленьких детей: предельно выразительно и скупо, без всяких индивидуальных деталей.
И, конечно же, кактусы напомнили мне детские рисунки, я увидела в них такую же лаконичность и простоту, такую же поразительную экономию материала и чистоту формы. Из-за отсутствия сучков и листьев их контур был четок и ясен, как у морских раковин, и все же это были растения, но растения, нарисованные пятилетним художником.
Через неделю я позвонила подруге и сказала, что тоже хочу собирать кактусы и что пусть она меня научит, с чего надо начинать.
«Это очень просто, — сказала она. — Прежде всего купите пинцет для вытаскивания из себя колючек, а потом приезжайте ко мне с большой корзиной — я вам отдам всю свою коллекцию.
Они мне надоели: я вся исколота, как подушка для булавок, а они почему-то мрут. И, кроме того, у меня есть крабиха Лизка, она живет в банке с морской водой и уморительно ест червяков. А злющая — ужас!»
Так я стала счастливой обладательницей первых в моей жизни восьми кактусов. (Собственно, сначала я была уверена, что их у меня двенадцать, но позднее выяснилось, что одно растение из рода алоэ, а три — чистокровные хаворции и что все эти четыре растения принадлежат к ботаническому семейству лилейных, а к кактусам никакого отношения не имеют.)
Итак, у меня было три цереуса, три опунции и два эхинопсиса — все самые обычные и распространенные виды, но радости они мне доставили столько же, сколько я сейчас испытываю, вырастив с превеликим трудом из семян какой-нибудь редкостный, еще неизвестный у нас вид.
Свою микроскопическую коллекцию я мыла и чистила, переставляла и пересаживала и ко всем своим знакомым приставала с одним и тем же вопросом: не знают ли они людей, у которых есть кактусы, и нельзя ли у них достать черенок или отросток.
Так я стала новобранцем многотысячной армии кактусистов-коллекционеров.
Почему же на свете так много кактусистов? Иными словами, почему это занятие так нравится многим людям? Думаю, что ответ на этот вопрос кроется в одной интересной особенности коллекционирования кактусов, а именно в его многоплановости.
В самом деле, прежде всего это коллекционирование, а ведь жилка коллекционера есть почти в каждом человеке. Собирать какие-либо вещи по определенному признаку всегда интересно, а если это делается не механически, то и полезно: сколько нового узнают люди, собирающие, например, почтовые марки или старинные монеты!
Перед каждым коллекционером постоянно стоит интересная задача — найти тот или иной предмет, недостающий в его коллекции, и в ту же минуту, когда манившая цель достигнута, на ее место встает новая, еще более трудная и потому еще более увлекательная.
С точки зрения коллекционера, кактусы представляют величайший интерес: ведь их на свете существует более трех тысяч видов, так что «потолка» в этой области фактически не существует, как не существует до сего дня полного собрания всех имеющихся на свете видов кактусов.
Если же коснуться познавательной ценности коллекционирования, то с этой точки зрения кактусы, пожалуй, не имеют соперников. Будучи в противоположность монетам или маркам живыми, они нуждаются и в более внимательном подходе. Чтобы они у вас жили, необходимо научиться понимать их потребности, «вкусы», даже «капризы», а для этого нужны знания. И вот кактусист берется за географические издания, чтобы познакомиться с условиями жизни своих любимцев на родине. Он начинает прислушиваться к последним новостям агротехники: а что такое гиббереллин[1] и не годится ли он для его кактусов? Новые слова и понятия входят в его жизнь, он впервые разобрался в том, что такое люксы[2], познакомился со свойствами различных химических элементов, начал заниматься иностранными языками, да мало ли что еще повлекло за собой желание выращивать кактусы!