Сегодня с нами ты не пьешь, а завтра Родину продашь.
Россия стала империей одновременно с появлением в ней водки, и этот напиток оказался чуть ли не единственным средством управления страной, гораздо более существенным, чем религия, идеология, политика и прочие многоумные выкрутасы. Россией правили по большей части пьяницы, и управляемые в ней также по большей части — пьяницы, а непьющие и прочие диссиденты удаляются и выкорчевываются, и уж к власти никак не допускаются. Нашей империей можно управлять только в пьяном виде (иначе, как Борису Годунову, всюду будут мерещиться «мальчики кровавые в глазах»), и можно управлять только пьяным народом, вечно виновным за свое пьянство и бесстыдство перед непросыхающим и еще более бесстыжим начальством.
Российское государство устроено таким образом, что официально осуждаемое пьянство — единственная возможная форма существования. В водке и ей подобных продуктах люди находят забвение, протест и отдохновение, как им кажется, а чаще всего — отупение и послушание. Сколько их, прикипевших к своим рабочим местам и стаканам? Алкающее большинство.
И тут, куда ни кинь, все плохо: Хрущев и Брежнев поднимали цену на водку и тем самым били не по пьющим, а по их семейному бюджету (дети и жены недоедали на возросшую пропиваемую сумму, ведь никто и не думал сокращать производство и потребление водки). Ельцин сделал водку самым дешевым товаром, доступным без ограничений возраста, платежеспособности и времени суток. И пьяный угар охватил страну, в этом угаре потонула даже такая сверхафера как «приватизация», то есть прямое ограбление и без того нищей страны и ее населения. Алиев, Андропов и супруги Горбачевы вовсе хотели запретить водку. Пошло такое самогоноварение, люди такие смеси и взвеси стали употреблять — никакого Чернобыля не надо, среди этих отрав «Борис Федорович» (клей БФ) вдруг стал не то чтобы аристократом, но вполне заурядным явлением. Кстати, в России и сухой закон был. Его ввели в разгар Первой мировой. Октябрьскую революцию и победу большевиков в январе 1918 года можно смело отнести к прямым последствиям этого запрета, как гангстеризм в Америке — прямое следствие такого же «сухого закона».
Чем же так мила нашим государям водка?
Винная монополия («винополия» как говорили в свое время) дает огромные и стабильные поступления в бюджет. Когда в советские годы где-нибудь на Камчатке нечем было выдавать зарплату, следовал отчаянный телефонный вопль: «Гони борт водки!», и на следующий день после прибытия самолета или судна местное отделение Госбанка имело достаточную для раздачи зарплат сумму наличных. Уставшие от неплатежей и укрывательств от налогов новые управители очень хотели бы иметь это простое и сильнейшее средство: нечем платить пенсии? — а вот вам водовка! При царях винополия связана была с акцизами на торговлю водкой: ничего не надо делать, знай только собирать акциз. Сейчас к этой практике вернулись.
Может и некстати, но вспомнился анекдот лета 1998 года.
Залетает в буфет Госдумы чудак и видит там водку «Кириенковку».
— Это вместо «Черномырдинки?»
— Да.
— А в чем разница?
— Да точно такая же, только без газа.
Хороша водка и и как средство морального воздействия. С Петра пошло выдавать чарку водки в армии, сохранилось это и по сей день, чекисты же перед расстрелом людей принимали спирт как средство по дезинфекции совести — пусть спит, милая. Это — как пряник. Но можно — и как кнут. На Дальзаводе висело у дирекции два списка: очередников на жилье и пьяниц, задержанных милицией или попавших в вытрезвитель. Оба списка — жуткие, в полстены каждый. Спрашиваю у Генерального (это было еще в семидесятые): «Мало строите?», а он спокойно так отвечает: «А зачем строить вообще? Мы из одного списка в другой переносим, вот и очередь на жилье двигается». Ту же картину я наблюдал в Новороссийске, только-только ставшем городом-героем. Там соорудили гигантский мемориал, на такие средства можно было не только Малую Землю отстоять, но и Большую. Зато жилье в конце восьмидесятых получали те, кто встал в очередь в конце сороковых, встал и… тремя поколениями не провалился в черный список пьяниц.
На Николаевском судостроительном одно время пьяницам выдавали пропуска полметра на полметра, чтобы все видели, что они — пьяницы. Это — не считая повсеместно распространенного «Не проходите мимо», — да тут и трезвенник с язвенником сопьются от позора!
Особенно же хороша водочка тем, что можно фантазировать и изголяться безнаказанно избранникам над избравшими. Тут — море бескрайнее для воспаленного полета воображения.