Автор «Ласарильо» также лишен пиетета по отношению к Библии: послание толедского городского глашатая Ласаро, адресованное некоему важному лицу — «Вашей Милости», полно пародийными аллюзиями и бурлескными парафразами тех или иных мест Священного Писания, прекрасное знание которого демонстрирует скрывшийся за маской Ласаро автор. Словно бы и не имея перед собой такой цели, простодушный Ласаро обличает лицемерие служителей Церкви и отсутствие милосердия у «добрых людей» (los buenos), к которым так мечтает прибиться его матушка и к которым, в конечном счете, «причаливает» он сам: эти благочестивые христиане, за редким исключением, лишены сострадания (не говоря уже о братской любви к ближнему), зато весело смеются над рассказами слепца о том, как он «воспитывает» своего изворотливого слугу. Автор «Ласарильо» если и не еретик, то разрушитель традиций. Не только «Рассказ третий...» «Л-I», где хозяин Ласаро, разорившийся эскудеро[315], гордящийся сомнительной «чистотой» своей крови и питающийся объедками, которые Ласаро выпрашивает на толедских улицах, демонстрирует полную непригодность к самостоятельной жизни: повесть в целом являет собой развернутое отрицание кодекса чести, главной ценности рыцарско-феодального мира. В Испании раннего Нового времени честь (el honor) превратилась в фальшивый фетиш — la honra, отождествляющий ее обладателя не столько с дворянским происхождением, сколько с принадлежностью к «старым христианам» (понятие «крестьянская честь» — одна из тем испанского театра XVII века).
Сужение круга гипотетических претендентов на авторство «Ласарильо» до группы эразмистов-«новых христиан» лишь по видимости облегчило ученым задачу «вычисления» автора повести: «новыми христианами» при ближайшем изучении вопроса оказались очень многие мыслители, писатели, врачи, натурфилософы, да и религиозные и государственные деятели испанского Возрождения (см.: Пискунова 1998). Однако, движимые этой установкой, исследователи продолжают обращаться к фигурам известных гуманистов — братьев Хуана и Альфонсо де Вальдес (Juan de Valdés; 1509—1541; Alfonso de Valdés; 1490—1532), первый из которых, придворный маркиза де Вильена, после отъезда в Италию в 1534 году был осведомителем Карла V при дворе Папы Климента VII, а второй — секретарем-латинистом императора[316]. Вспоминают и о философе Хуане Луисе Вивесе (Juan Luis Vives; 1492—1540), одном из самых влиятельных — во всеевропейском масштабе — эразмистов первой половины шестнадцатого столетия (см.: Calero 2006). Правда, Хуан де Вальдес известен исключительно как автор серьезных — «наставительных» — диалогов на богословские, этические и филологические темы: «Диалога о христианской доктрине» («Diálogo de doctrina cristiana»; 1529), «Диалога о языке» («Diálogo de la lengua»; 1535?), a вот Альфонсо принадлежат диалоги сатирические: «О том, что происходило в Риме» («Diálogo de las cosas acaecidas en Roma»; 1527?) и «Диалог о Меркурии и Хароне» («Diálogo de Mercurio у Carón»; 1530)[317]. Однако между диалогом — даже беллетризированным, лукиановского типа[318], включающим действие, развертывающееся в фантастической обстановке (например, на берегах Стикса, как то происходит в «Диалоге о Меркурии и Хароне»), — и романом (а «Ласарильо» — это своего рода «маленький» роман!), при всём их генетическом родстве, существует принципиальное различие: основным предметом изображения в диалоге является идея, мысль и/или представление, которое автор хочет донести до слушателя или со слушателем обсудить, в то время как герой романа или повести, даже если это — герой-идеолог или фантазер, одержимый неким замыслом-планом, — прежде всего человек в его земном измерении, со своей переживаемой лично участью. Да и адресованы диалоги Вальдесов не читателю «развлекательных книжиц», а элите: гуманистической, придворной, церковной.
Поэтому с начала XX века испанисты начали искать автора «Ласарильо» среди представителей «низовой», народной культуры, прежде всего среди сочинителей и исполнителей пьес для площадного театра — авторов и актеров (те и другие обозначались тогда одним словом — autores). Так в ряду предполагаемых авторов повести появились актер и драматург Лопе де Руэда (Lope de Rueda; первые десятилетия XVI в. — 1565)[319], а вслед за ним — со значительно большими на то основаниями — Себастиан де Ороско (Sebastián de Horozco; 1510—1579), сочинитель одноактных стихотворных пьес[320], представляющих сценки из толедской жизни, а также составитель сборников испанских пословиц и поговорок (мода, введенная в гуманистический обиход Эразмом). Гипотезу об Ороско как авторе «Ласарильо» выдвинул еще в 1914 году издатель первого комментированного издания «Ласарильо» X. Сехадор-и-Фраука, обративший внимание на то, что в «представлении» Ороско на сюжет «Евангельской истории из девятой главы от Иоанна» («Representaciyn de la Historia evangélica del capítulo nono de San Juan») выведены слепой и его слуга Ласарильо, мстящий хозяину за издевательства. И хотя комическая пара слепой и мальчишка-поводырь была известна в Европе, по крайней мере, с четырнадцатого столетия, сцена со слепым и его слугой в пьесе Ороско во многих деталях воспроизводит именно знаменитый эпизод с местью слепцу из «Рассказа первого...» «Ласарильо» (см.: Cejador у Franca 1976).
315
Эскудеро — низший слой идальгии как общего обозначения испанского дворянства, которое, помимо эскудеро, включало в себя также идальго-землевладельцев (таких, как сервантесовский Алонсо Кихано — Дон Кихот), кабальеро и грандов.
316
Огромные, но отвергнутые научными кругами, усилия доказать, что автором «Ласарильо» является Альфонсо де Вальдес, в 2000-е годы предприняла Роса Наварро Дуран (см.: Navarro Duran 2002; Navarro Durán 2003). На фоне массированной пиар-компании в защиту своей гипотезы, которую ведет Наварро Дуран, отстаивая авторство А. де Вальдес, давняя попытка М.-Х. Асенсио (см.: Asensio 1959) очень осторожно связать «Ласарильо» с именем его брата — Хуана кажется вполне допустимой. Только вот дух «наставительных» диалогов Хуана, однозначно твердого в своих эразмистских убеждениях, мало совместим с амбивалентно-уклончивым (об этом подробнее далее) строем мышления автора «Ласарильо».
317
Запрещенные в Испании к печати, диалоги Альфонсо были впервые опубликованы в Италии после смерти автора в 1540-х годах.
318
Имеются в виду произведения позднегреческого писателя Лукиана Самосатского (ок. 120—180), автора сатирических диалогов «Разговоры богов» и «Разговоры в царстве мертвых».
320
Их издание было осуществлено в 1874 г. Хосе Мариа Асенсио (José María Asensio; не путать с Manuel José Asensio, см. сноску 19 к наст. ст.).