В XIX веке дуэль стала для провинциалов более понятна, но вряд ли более приемлема, она казалась чуждой замкнутому миру патриархального городка. Это неприятие могло принимать различные формы: и ностальгического воспоминания о военной или столичной молодости, и противопоставления своей провинциальной несветскости столичному свету.
Пистолет. Рисунок А. С. Пушкина. 1829
Вообще, на первый взгляд дуэль очень легко считать принадлежностью не всего дворянства, а именно света. Критикой бессмысленных, глупых, жестоких светских дуэлей наполнены произведения литературы (и просветителей, и романтиков). Но это не совсем верно. Свет был своеобразной концентрацией дворянской идеологии, дворянского быта, дворянской культуры в целом. Именно свет напряженно продуцировал различные варианты поведения, бытовые стереотипы, модели и моды, «обкатывал» их и отбрасывал все лишнее. Свет пестрел разнообразием одежд и причесок, званий и занятий, привычек и странностей, идей и убеждений. Случалось, что он оказывался перенасыщен всевозможными, самыми неожиданными отклонениями от нормы – и тогда они начинали восприниматься именно как принадлежность света. Но когда та или иная крайность, войдя в моду, распространялась вширь на все дворянство, она постепенно теряла налет светскости.
Дуэль появилась в России одновременно с зарождением светского общества, но потом она стала достоянием и тех дворян, которые, «удалившись от общества», вели «несветский» образ жизни, но потенциально были готовы взять в руки оружие для защиты своей чести.
Именно свет породил всевозможные отклонения от дуэльной нормы: и бретерские выходки, и «пробочные дуэли». Но именно свет и устанавливал норму и очищал ее от отклонений.
С самого появления дуэли в России существовала и идеологическая оппозиция ей со стороны части дворянства. Абсолютистские идеи Петра I получили опору в первую очередь в выдвинутом им молодом «служилом» дворянстве. Выдвижением оно было обязано своим государственным заслугам и именно в служении государству видело важнейшую цель и честь. Дворянин должен в любом деле (военном, государственном и даже в частной жизни) думать о пользе Отечества. В молодости он должен готовиться к своему поприщу, изучать науки и т. д., а не прожигать жизнь в попойках, ссорах и тем паче поединках; шпага дается дворянину «на защиту Отечества, а не для дуэлей с такими же сорванцами, каков ты сам» (из письма Гринева-старшего сыну). У дворянина не должно быть личных причин для того, чтобы рисковать жизнью. Жизнь его принадлежит Богу и государю. На дуэли же человек ставит себя выше Бога и государя – а это уже преступная гордыня.
Продолжим логику подобных рассуждений: если все действительно ценное для дворянина заключается в сфере государственной, то для дуэлей и не может быть причин. Значит, те, кто дерется на поединках, – это сумасброды, готовые пролить свою кровь (тем паче чужую) из-за ерунды. Тут, наверное, просто бессмысленное стремление подражать каждой французской (вариант: немецкой и т. п.) глупости, да и то показное, тут не прольется настоящая кровь (ну кто же будет из-за этого рисковать своей жизнью?!), тут только клюквенный сок.
Отсюда неизбежное присутствие дуэли в качестве объекта осмеяния в сатире Екатерининской эпохи и в наследовавшей ей литературе. Вот, например, в «Почте духов» И. А. Крылова: «Ежели праздность у военнослужащих бывает источником их распутств, то она же бывает у них и побуждением к ссорам, которые гораздо чаще между ними случаются во время стояния их на квартирах, нежели тогда, когда бывают они против неприятеля в поле. В то время, когда занимаются они службою, некогда им думать о непристойных друг над другом шутках, о игре, о пьянстве и о перебивании любовниц: от сего-то обыкновенно бывают поединки, происходящие по большей части от какого-нибудь вздорного начала. Итак, праздность только одна бывает причиною сих гнусных сражений, которые противны общественному благоденствию и запрещаются Богом и Государем».
А вот еще очень характерный пассаж из «Сатирического вестника» Н. И. Страхова: «Мода повелевала ссориться, быть дерзким, всякого для испытания толкать, ругать, драться при первом слове и таковыми гнусными и обидными поступками принуждать других решить ссору шпагами, проливать кровь и нередко кончить самую жизнь».
Своеобразным шедевром подобной критики дуэли стала басня А. Е. Измайлова «Поединок». Осел и Лошак поссорились и решили драться на дуэли: пришли с секундантами, Бараном и Козлом, в чистое поле и ну друг друга лягать. Тут появился Хозяин с плетью, отстегал задир, а потом решил выяснить, в чем же дело: