Характерно, что Алданов выше всех писателей в мире ставивший Толстого и учившийся у него искусству исторического романа, очень осторожно обходит в своих произведениях эпоху «Войны и Мира», — хотя наполеоновского периода ему приходилось касаться в своих книгах. Романы Алданова замечательны не только своим историко-философским содержанием и занимательностью, но и необыкновенной точностью в изложении событий. Алданов был наиболее «европейским» из русских писателей в эмиграции и наиболее в их среде образованным. Достаточно сказать, что он окончил физико-математический и юридический факультеты в Киевском университете, Школу социальных наук в Париже и, одновременно с романами, писал и научные труды по химии, высоко расценивавшиеся специалистами. Почти все романы Алданова переведены на иностранные языки (некоторые — на 24 языка).
Алданов обладал обширнейшими знаниями, приобретенными в процессе 35-летнего непрерывного и кропотливого труда в исторических архивах и библиотеках. По приемам своей работы он был очень близок к французскому историку и писателю Ленотру, автору «Старых домов, старых бумаг». Писательский диапазон Алданова был огромный: он сочетал в себе качества историка, философа, психолога и художника. Романы его являются, по существу, громадной галереей исторических портретов: в них проходят Робеспьер и Наполеон, Сперанский и Суворов, Микеланджело и Бетховен, Достоевский и Желябов, Витте и Ленин...
Эта способность к историческому портрету особенно сказалась в книгах, которые многими считаются исключительно ценными в творчестве Алданова: он оставил несколько томов замечательных очерков «Земли-люди», «Портреты», «Современники». В этих книгах Алданов проявляет также свое высокое мастерство эссеиста, — он написал удивительные психологические и исторические этюды таких разных по типу людей, как Пилсудский, Кайо, генерал Пишегрю, Ганди, Де Валера, Черчилль, Клемансо, Сталин, Гитлер. О трилогии Алданова из современной нам эпохи — «Ключ», «Бегство», «Пещера» — мнения критиков различны. В «Начале конца» показана Европа накануне второй мировой войны; в «Живи как хочешь» Алданов дал картину послевоенную, и эти романы внутренне между собой связаны, окрашенные усиливавшимся с годами в творчестве Алданова, — чувством обреченности и пессимизма. В романах позднейшего времени события исторические являются только фоном, своего рода декорацией, перед которой движутся живые и знакомые нам люди. Как правило, женские типы удавались писателю меньше мужчин, — его Муся Кременецкая, Надя «Начала Конца» и также Надя в «Живи как хочешь» — холодноваты и неубедительны. Умные, философствующие старики в романах Алданова куда интереснее его «фатальных» женщин; изображение человеческих страстей мало поддается рационалистической натуре писателя.
Может быть, поэтому настоящего Алданова надо искать в его философской книге «Ульмская ночь», которую он считал самой своей значительной и удавшейся, — в моменты откровенности со свойственным ему пессимизмом Алданов говорил друзьям, что, вероятно, от него останется только одна эта книга. Посвященная «философии случая» «Ульмская ночь» является как бы послесловием к историческим романам Алданова: случай объясняет все, что происходит в мире — он нарушает все расчеты, планы и законы. Алданов все прочел и все знал, все запомнил, а то, что запомнить не было возможности, тщательно заносил своим бисерным почерком в одну из записных книжек. После смерти писателя по его завещанию все эти записи, результат гигантского труда, были уничтожены, — Алданов не хотел, чтобы чужие люди рылись в его «писательской лаборатории».
Он был не только интересным, но и самым любимым эмигрантским писателем. Выход каждой новой его книги был большим литературным событием. Когда М. А. Алданова начнут издавать и читать в России, — его «открытие» будет подлинным праздником для русского читателя и по ту сторону занавеса.