Следует, однако, констатировать, что все эти лица еврейского происхождения не имели ничего общего с еврейской общественностью, отрицали существование еврейства, как нации, и всячески отрекались от своей принадлежности к еврейству.
После октябрьского переворота порой еще удавалось созывать совещания и съезды ограниченного характера, посвященные еврейской проблематике. Тем не менее, было ясно, что в условиях Брест-Литовского мира и оккупации немецкими войсками Украины и Белоруссии для еврейской общественности в ограниченных рамках советской территории почти не оставалось почвы для деятельности. В оккупированных немцами областях еще проходили выборы в общины и делались попытки отстоять некоторые формы самоуправления. Но там, где хозяйничала Москва, для еврейских группировок, особенно несоциалистического сектора, уже совершенно не оставалось места. Да и еврейские социалисты, находившиеся в оппозиции к режиму, были исключены из ВЦИК Советов и подвергались репрессиям.
Члены этих партий — так же, как и члены общероссийских социалистических партий — были вынуждены вести существование, лишенное сколько-нибудь прочной легальной основы. Как известно, только небольшая группа левых эсеров, среди руководителей которых было несколько еврейских имен (как Марк Натансон, И. 3. Штейнберг, Б. Камков-Кац) в течение нескольких месяцев поддерживали политику Ленина и разделили ответственность за разгон Учредительного Собрания, но к лету 1918 г. и эта группировка порвала с большевистской властью и вскоре также стала жертвой террористического режима.
Бывший деятель Бунда, М. Рафес, ставший коммунистом в конце 1919 г., попытался следующим образом передать настроения в еврейских социалистических партиях накануне октябрьского переворота. После объединения сионистов-социалистов с сеймовцами, по его мнению, в этой партии укрепились националистические тенденции. У Поалей-Цион, напротив, росли пробольшевистские, левые настроения. Что касается Бунда, то, по мнению Рафеса, после выступления большевиков в июльские дни и мятежа Корнилова в Бунде усиливаются настроения «центра» (речь идет об интернационалистах, руководимых Абрамовичем). Несмотря на внутреннюю борьбу течений в Бунде, все члены партии, однако, единодушно оставались противниками захвата власти большевиками. А когда октябрьский переворот произошел, «на правом фланге Бунда кристаллизируется группа, — пишет Рафес, — бундистов-активистов во главе с Либером в центре, с Аронсоном — в Белоруссии и правыми — в Одессе, которые считают октябрьский переворот контрреволюцией». Настроения у Ферейнигте развиваются в том же направлении, что и в Бунде, и только часть поалейционистов на первых порах сочувствует большевикам. Лишь в 1919-1921 гг. начались расколы во всех еврейских социалистических партиях, и наблюдался значительный переход их членов к коммунистам.
Однако, тот же М. Рафес вынужден отметить, что к январю 1926 года, во время партийной переписи, выяснилось, что в составе РКП оставалось всего 2.463 бывших бундистов, перешедших к коммунистам в полосу расколов. Это показывает, что к коммунистам, вообще говоря, перешло относительно немного членов Бунда. Ведь в 1917 году Бунд насчитывал до 30.000 членов и громадное большинство членов этой партии — и рабочих, и интеллигенции — по-видимому, осталось верным своим демократическим убеждениям, а впоследствии заплатило за них тяжкими страданиями и кровавыми жертвами...
Отклики еврейской печати по свежим следам октябрьского переворота показывают, что отношение к большевикам и к захвату ими власти было, в сущности, глубоко отрицательным во всех еврейских группировках. Приведем некоторые образцы этих откликов.
Сионистская газета «Тогблат» писала: «В марте месяце революция была народной в полном смысле слова. Теперь она представляет собой только солдатский заговор». Бундовская «Арбейтер Штиме» писала: «Большевистский переворот есть безумие. Безумие думать, что незначительная часть демократии может навязать свою волю всей стране». «Фольксблат», орган Еврейского Демократического Объединения, подчеркивал, что «большевистская затея не имеет под собой никакой нравственной основы». Деятели Еврейской Народной Группы полностью разделяли эти настроения. В «Еврейской Неделе» мы читаем: «Висевшая на краю пропасти Россия свалилась в бездну. Анархия проникла в центр. Правительство исчезло. Единого государственного механизма нет... Огромная страна распалась на куски, которые валяются на земле в пыли и мусоре пронесшегося над ней большевистского урагана. Отчаяние охватывает душу... Сомнения наполняют сердца... Разрушительная стихия оказалась сильнее созидательных устремлений новой России».