«Ваше Высокопревосходительство, вилькомирский исправник прочел нам, выселенцам города Вилькомира, приказ о разрешении выселенцам из района боевых действий вернуться в родные места под ответственностью заложников. Обрадованные возможностью вернуться в свой очаг, мы в то же время оскорблены в наших патриотических чувствах в требовании заложников от своих верных же подданных, сыновья и братья которых сражаются за честь и славу России. Это требование клеймит предательством целый народ, религия которого сурово осуждает измену своей родине, как тяжкий грех; история коего решительно не знает ни одного примера неверности приютившему его отечеству.
Мы беспредельно опечалены истребованием заложников, косвенное признание усердно распространяемого злоумышленниками огульного обвинения евреев в предательстве, несмотря на то, что, как только оно подвергается должному судебному расследованию, его несостоятельность всегда почти выступала с полной ясностью.
Твердая уверенность в отсутствии еврейской измены не избавляет нас от страха злостной провокации, и ложных доносов лжесвидетельствовавших врагов, могущих ввести скорый полевой суд в заблуждение, когда следствие может оказаться гибельным для заложников. Этот страх заставляет нас всепокорнейше просить Ваше Высокопревосходительство (разрешить) вернуться домой под своей личной ответственностью. Карайте каждого из нас, если окажется виновным со всей строгостью законов военного времени, но не заставляйте нас подвергать ни в чем неповинных единоверцев серьезной опасности, грозящей заложникам со стороны врагов еврейства.
С сокрушением молим об отмене требования, позорящего честь нашего народа и лишающего возможности нас вернуться домой, за отсутствием видных членов нашей общины, годных в заложники.
В поспешности совершенного выселения, не имев времени захватить с собой даже самого необходимого на дорогу, мы, лишенные средств к существованию, измученные беспомощным скитанием, изнуренные продолжительным голодом, валяемся под открытым небом.
Сжальтесь над невинно разоренными, возмутительным наветом брошенными в бездну несчастий и разрешите нам вернуться на родину.
От имени вилькомирских выселенцев (подпись)».[12]
В результате предложения вернуться на столь унизительных условиях, несмотря на то исключительно тяжелое положение, в котором находились выселенцы, ими приняты не были.
Выше я упомянул о записях А. Н. Яхонтова, опубликованных в Архиве Русской Революции. Как видно из этих записей, возглавляемое Горемыкиным правительство продолжало делать все усилия, чтобы добиться у Главнокомандующего прекращения диких мер в отношении евреев и отмены мер, уже принятых. Оно проявило в этом отношении большую настойчивость. Но ген. Янушкевич, автор всех этих мер, был непреклонен и не остановился перед тем, чтобы сообщить Совету Министров, что он находит «все принятые в отношении евреев меры весьма слабыми и не остановился бы перед усилением их в еще более значительной степени».
В какой мере усилия правительства оказались безуспешными, можно судить по речи министра внутренних дел, князя Щербатова, в заседании Совета Министров 4 августа 1915 г. (стр. 43).
«Наши усилия вразумить Ставку», сказал кн. Щербатов, «остались тщетными. Все доступные нам способы борьбы с предвзятыми тенденциями исчерпаны... Мы все вместе и каждый в отдельности неоднократно и говорили, и писали, и просили, и жаловались. Но всесильный Янушкевич считает для него необязательными общегосударственные соображения; в его планы входит поддерживать в армии предубеждение против всех вообще евреев и выставлять их, как виновников неудач на фронте. Такая политика приносит свои плоды, и в армии растут погромные настроения. Не хочется этому верить, но мы здесь в своей среде, и я не скрою подозрения, что для Янушкевича это едва ли не является одним из тех алиби, о которых в прошлый раз упоминал А. В. Кривошеин» ...
Действительно, чем неуспешнее были операции руководимой Янушкевичем русской армии, тем жесточе становились меры, принимаемые против евреев, тем больше наветов, лишенных всякого основания, военное командование возводило на евреев. Не даром министр земледелия Кривошеин в заседании 12 августа сказал: «дальше нельзя длить создавшуюся неопределенность (с предполагаемой отставкой Вел. кн. Николая Николаевича) хотя бы потому, что с нею длится и господин Янушкевич. Его присутствие в Ставке опаснее немецких корпусов, особенно, если он уже осведомлен о грозящей ему судьбе».
12
Очевидно, группа выселенцев из Вилькомира, к которым обратился 11 мая Вилькомирский исправник, оставалась еще в той небольшой восточной части Ковенской губернии, из которой евреи не подлежали выселению. С таким же объявлением о возвращении, под условием дачи заложников, к выселенцам обратились гражданские власти и в местах отдаленных от Ковенской губернии. Так, например, приказом от 29 мая 1915 г. № 2780 Черниговский губернатор приказал Стародубскому исправнику осведомить выселенцев о том, под каким условием им может быть разрешено возвращение.