В блестящей статье в «Новом Пути» Г. А. Ландау, воздерживаясь от осуждения еврейских депутатов, доказывал, что вывод, который они должны сделать из случившегося, это выход из прогрессивного блока. То же, называя исход заседания позорным, высказал в «Еврейской Жизни» член Политического Бюро от сионистов Алейников. По-видимому, еще до этого инцидента за выход из Прогрессивного Блока в статье в «Еврейской Жизни» высказался Ю. Б. — (Ю. Д. Бруцкус).
События в России развивались с головокружительной быстротой. Менее, чем через год после заседания, посвященного Кафафовскому циркуляру, произошла революция 1917 года. Она разрешила вопрос о равноправии евреев в положительном смысле. Ни с какой стороны не было возражений против того, что все граждане должны быть равны перед законом. Для выработки соответствующего декрета министр юстиции А. Ф. Керенский образовал особую комиссию, единственным членом-евреем которой был Л. М. Брамсон. Последний был в постоянном контакте с беспрерывно заседавшим Политическим Бюро. Бюро высказалось за то, чтобы не издано было специального декрета о равноправии евреев — были голоса и за такое решение — а чтобы декрет носил общий характер, и отменял все существующие — вероисповедные и национальные ограничения. Но напуганные прежним опытом, евреи выразили пожелание, чтобы в декрете были перечислены статьи законов, им отменяемых, хотя, конечно, пропуск той или иной статьи в этом списке не привел бы к тому, чтобы она осталась в силе, так как вступительная часть декрета провозглашала отмену всех противоречащих принципу равноправия законов.
Декрет о равноправии был подписан меньше, чем через месяц после начала революции — 20 марта 1917 г. и опубликован 22 марта 1917 года.
Политическое Бюро постановило отправить к министру-председателю кн. Львову и также в Совет Рабочих Депутатов депутацию, но не с тем, чтобы выразить благодарность, а с тем, чтобы поздравить Временное Правительство и Совет с изданием этого декрета. Так гласило постановление Политического Бюро.
Мы отправились сначала к кн. Львову, где приветственная речь была произнесена Н. М. Фридманом. На нее ответил кн. Львов, речь которого была опубликована в «Правительственном Вестнике». Оттуда мы отправились в Президиум Совета Рабочих Депутатов, где от имени Политического Бюро говорил О. О. Грузенберг, речь которого напечатана в его «Очерках и Речах», вышедших в 1944 г. в Нью-Йорке.
Посылка этой депутации была последним актом Политического Бюро.
Задача, как нам казалось, была разрешена. К тому же прежние партийные группировки потеряли свое значение.
Когда после октябрьского переворота большинство участников Политического Бюро собиралось покинуть Россию, было решено составить комплекты наиболее существенных материалов Информационного Бюро. Один экземпляр этого комплекта был передан в Петербургскую Публичную Библиотеку через А. И. Браудо, а остальные экземпляры должны были быть пересланы за границу для передачи в Британский Музей, Парижскую Национальную Библиотеку и в Палестину И. А. Розову. Однако, ни один из пересланных за границу экземпляров не дошел по назначению, а переданный А. И. Браудо для СПБ Публичной Библиотеки экземпляр после кончины А. И. Браудо не мог быть там разыскан. Но совершенно случайно один экземпляр был обнаружен в Финляндии — очевидно, оставленный там лицом, взявшимся доставить его в Лондон или в Париж и в последний момент не решившимся на это в виду риска, сопряженного с тайной перевозкой такого документа через границу.
Этот экземпляр был мне доставлен в Берлин и передан мною И. В. Гессену для опубликования в его «Архиве русской революции». Документы эти были напечатаны в 19 томе «Архива».
ПРИЛОЖЕНИЕ
«В настоящее время обостренной постановки всех вопросов жизни русского государства и еврейский вопрос в его целом впервые после многих лет поставлен на очередь законодательной работы.
Правда, его далеко не забывали и в предшествующее время, его даже назойливо выставляли на первый план, подвергая евреев в жизни жестокой травле, в административном обиходе — беспрерывным угнетениям, в законодательстве — всесторонним ограничениям. Евреями пользовались, как громоотводом для разряжавшихся на сумрачном небе всенародного неустройства молний, стремились отвести на них нараставшее недовольство, выместить на них народные обиды.