Судили, рядили, ничего понять не могли.
Гипотезы: инфаркт, но не бывает так сразу и совсем. Разве только закупорка главного коронарного ствола, например, тромбик от клапана…
Заклинился шарик клапана, но сердце должно отвечать на стимулятор. И чего бы ему заклиниться после полутора месяцев безотказной работы? Не было ни единого, даже малейшего сбоя… Больше ничего не придумали. При всех случаях должны быть зубцы или волны на кардиограмме. А тут немое, мертвое сердце.
В 12 я ушел на операцию. Массаж и все другое еще продолжали, но уже ясно: без надежды.
Умер.
Предстояло протезировать митральный клапан у больной с очень маленьким желудочком и кальцинозом. Операция была нормально трудная и прошла спокойно. Мальчик из головы не выходил.
— Совершил ли я ошибку? Я ли убил?..
Мальчишка такой хороший. Мать — колхозница, очень неразвитая, благожелательная. Объяснял ей несколько раз: что, как и почему. «Робіть, як краще…»
Когда возник блок, был основной вопрос: вшивать или не вшивать стимулятор?
За: возможен недостаточный сердечный выброс при редкой частоте.
Против: жить всю жизнь со стимулятором — много опасностей подстерегает. Смены аппаратов, тромбозы, инфекции, чувство инвалидности. Есть люди с врожденными блоками, всю жизнь живут с пульсами 30–40. Важнейшее обстоятельство: у мальчика был очень тренированный с рождения левый желудочек — от аортальной недостаточности, от межжелудочкового дефекта. Ударный объем сердца — 160 миллиметров, а у меня, взрослого, при блоке — 100. Этого объема больше чем достаточно для жизни и труда.
Последний и главный вопрос самому себе:
— Вшивал бы ты стимулятор своему сыну?
— Нет, не вшивал бы. Наблюдал бы, изучал.
Именно это и делали. ЭКГ — раз в три дня. Счет пульса — каждые четыре часа. Контроль печени, самочувствия, веса. Кроме того, специальное исследование на ЭХО-кардиографе, какое и мне делали.
И все же в следующий раз (надеюсь, моего раза уже не будет) я скажу: «Вшивайте!» Экспериментировать можно на себе и своих. Чужих — лечить по прописям…
После операции уже разговаривал с Олегом, патологоанатомом. Он делал вскрытие.
— Остановился шарик. Клапан свободно пропускал кровь из аорты в желудочек и из желудочка в аорту. Я его не трогал, пока в этом не убедился. Почему заклинился — не знаю. Когда вынул его и снова вставил, ходит свободно.
Как будто сняли лишний груз. Заклинило клапан, с блоком это не связано. («Следовательно, ты не виноват?») Не знаю, не уверен. Но прояснилась причина, почему сердце не отвечало на стимулятор и лекарства. Когда клапан застыл в открытом состоянии, то в момент сжатия груди при массаже кровь из желудочка свободно идет в аорту и волна давления распространяется до бедренных артерий, прощупывается пульс. Однако в коронарные артерии кровь почти не идет, потому что сердце сжато массажем. Питание сердечной мышцы быстро нарушилось, и сердце потеряло способность отвечать на электрические импульсы и на лекарства.
Так все разложил по полочкам. Между прочим, все клапаны проходят заводское испытание и имеют паспорт. Но для смерти он не нужен. Не будем грешить на завод: на 6 тысяч вшитых клапанов аварий с ними было всего три.
«Плохое расположение духа» — так раньше писали. Расположение было скверное. Даже с Лидой перекинулись по пустякам (начало — от нее, но и я не смолчал). Потом страшно ее напугал, когда в раздражении сказал:
— Мой мальчик с блоком сегодня умер, а ты…
Читай: «Я тоже могу умереть, если будешь злить…»
Нечестный прием. У меня дефект в сердце, а у нее — в сосудах мозга.
Но мальчик действительно умер. И это не идет из головы.
Пришел рано. Сердце рассматривали на конференции — успокоения это не принесло. Клапан как клапан. Шарик не застревает. Да и не должен: не работал бы полтора месяца. Были какие-то особые условия.
— Зря ты его вынимал, нужно было сюда принести.
Но прозектору верят, у него есть право на доверие.
Бьет судьба! «Бьет пулемет неутомим…» Нужно уходить.
Именинник. Гвоздики, хризантемы и даже розы. Очень много. Прямо с утра в вестибюле красивая девушка представилась: «Митральный клапан, три года назад». Расцеловала, испятнав все лицо помадой.
В конференц-зале стоя аплодировали, без речей.
— Спасибо. Хорошо, что не сказали «в расцвете» и «новых творческих успехов»…