Сегодня уезжаем на операцию. Целая экспедиция: Лида, Катя и еще Саша Стычинский — он у нас специалист по хирургии нарушений ритма. Саша везет стимулятор и программатор к нему, должен научиться управлять моим аппаратом.
Чувства: спокойствие. Опасность операции невелика, как и цена оставшейся жизни. Конечно, я присматривался к риску. Такой стимулятор не применялся в Советском Союзе. Малая возможность конфликтов своего и чужого ритмов существует, возможна даже фибрилляция. Есть еще куча осложнений. Однако внезапная остановка сердца при блоке и инсульт от гипертонии — еще вероятнее.
Удивительно мало осталось такого, что жалко потерять. Сладкое напряжение операций? Но смертность, видимо, снизить уже не смогу. Так, как сейчас? Нет, не хочу. Хотя и тяжки были последние две недели отпуска, но полное отключение от реанимации компенсировало головные боли.
Только в романах дела кончаются победами героев. Жизнь, как правило, их поражением. Так и я уйду побитым.
Недавно кубинцы сердце пересадили, до этого — чехи, поляки. У нас в стране — ноль. Наверное, есть и моя доля вины.
И вообще, не могу больше переносить смерти. Не могу! Значит, хирургию, самое сильное, что было в жизни, уже не жалко.
Что еще?
Творчество. Модели общества не довести до достоверности. Если бы и довел (невероятно!), не доказать. Заниматься этим буду. Книги тоже буду писать, их читают.
И это суета. Не жаль.
Люди? Сотрудники, друзья, родные? Давно наблюдаю реакцию окружающих на смерти. За редким исключением, все быстро успокаиваются.
Что еще осталось пожалеть? Красоту? Восходы и закаты? Хорошую книгу? Да, большое удовольствие. Но будем честны: оно уже значительно поблекло за последнее десятилетие.
Вот какой получается расклад.
Думаю, что спокойствие было бы при мне даже при смертельном риске, а не то что при вшивании ЭКСа. Поэтому изучил инструкции к стимулятору и выбрал режим, который нужно мне запрограммировать. Вполне возможно, что от улучшения кровообращения некоторые взгляды могут измениться. Посмотрим.
Итак, в пятницу вернулись. Нужно начинать новую жизнь, существование со стимулятором.
Сначала — короткая сводка, как все было.
В Вильнюс приехали в три часа ночи. Саша Стычинский встретил с машиной, Юргис Юозович Бредикис организовал. В шесть утра были уже «в люксе» гостиницы в Каунасе. В 14 часов приехал Бредикис и забрал нас с Катей в больницу. Отделение у него на 60 коек. Нормальное отделение, нормальная палата на три кровати, без санузла. Видно, что ни для какого начальства условия не создавались, как и в нашем учреждении.
Переодели в нормальное (однако новое) больничное одеяние. Юргис Юозович меня послушал, посмотрел анализы, ЭКГ, рентгеновский снимок — я все привез с собой. Операция назначена на следующее утро. Скоро пришла красивая девушка со шприцом антибиотиков.
— Куда будете колоть?
— В задницу.
Сказано было с очаровательной улыбкой. Она — литовка, и просто не знает нашего слова «ягодица».
Лег в позу и воспринял… Хирург должен владеть собой.
Никаких новых мыслей в первую в жизни больничную ночь не возникло. Катя подскакивала в своей постели при малейшем моем шевелении. (Если откровенно, то ее присутствие было мне совершенно лишним. Но любовь близких нужно уважать.)
Утром — еще укол. Уборная (хирурги знают, как это важно!). И повезли.
Состояние чувств определю словом, которое уже называл, «спокойствие». На операционном столе довольно удобно. Операция вроде бы несложная, но требует опыта. Как и всякая, впрочем.
Стимулятор — это овальная металлическая коробочка 5×4×0,8 сантиметра — внутри содержит литиево-йодную батарею и микропроцессор с программой генерации импульсов. В сердце, в правый желудочек, они проводятся через электрод — это две проволочки в общей изоляции. Важнейшее дело для контакта, — чтобы конец зацепился за внутреннюю поверхность желудочка.
Стимулятор вшили под кожу ниже левой ключицы, а электрод провели в сердце через яремную и верхнюю полую вены. Я даже не заметил, когда участились сердечные сокращения. Раны зашили, сняли простыню и сделали наклейки. Анестезия — местная. Ни болей, ни страха не испытал. Поблагодарил, и поехали в палату.
Ходить разрешили в первый же вечер, и мы с Лидой отшагали по коридорам два километра. Со следующего утра добавилась моя гимнастика, но с осторожностью.