Нет больше моих директорских сил терпеть!
Решил поменять «кабинет».
С прошлого года имел на примете В. X., из отделения Зиньковского. Были с ним сложности в отношениях: пять лет назад уморил мою больную.
Его я и попросил замещать Мирослава в отпуске, чтобы проверить.
В среду вызвал хозяйственников и предложил:
— Завтра же чтобы лежали на столе заявления об уходе «по собственному желанию». А ты, Мирек, полечись, отгуляй прошлогодний отпуск.
С такими делами вчера вышел на конференцию.
— Катастрофа с хозяйством. Все это знаете. Мои возможности воздействовать исчерпаны. Нужно менять людей. Кабинет подает в отставку. Мирек слишком добрый и хороший, но его здоровье подорвано. Пусть полечится. Володя Ф. — тоже хороший, но сел не в свои сани.
Вроде бы поняли, хотя молчали настороженно. Не любят репрессий!
— Вы очень добренькие все. Вспомните, чем кончилась ваша доброта!
Напомнил Ш., А., Б. и еще нескольких, которых защищали, пока дело не дошло до милиции и позора.
Однако в принципе мне нравится, что коллектив имеет доброе сердце.
История шестилетней давности с Эдиком, которого я хотел уволить за ошибки, а товарищи отстояли голосованием. Год он пробыл в поликлинике, а теперь уже стал старшим научным сотрудником. И работает хорошо. Во вторник ассистировал мне на той несчастной операции.
Вроде бы дело мое — правое, а от конференции остался неприятный осадок.
Давно не писал дневник. Голова была занята. Настроение плохое.
14 сентября переехали в городскую квартиру, жили в холоде, но вчера уже затопили.
Летали с Лидой в Ташкент, на тридцатый Всесоюзный съезд хирургов. Пожили три дня в «резиденции» для начальников. Обставились, как миллионеры — народные слуги.
Ташкент — отличный город, население — к двум миллионам, а места для застройки еще полно. Землетрясение им сильно помогло — халупы разрушило, а новые дома стыдно было плохо строить. Трущобы еще показывают туристам для контраста. Рассказывают даже, что старики не хотят их покидать.
Приятно было пообщаться с хирургами.
Доклада не делал, но председательствовал на сердечной секции. Немножко повеселил народ заключением.
Сейчас сидим и ждем звонка о самолете в Вильнюс. Летим, и снова с женой, на конференцию по сердечной хирургии. Сплошные развлечения.
Нужно все-таки записать про жизнь… Так уж привык. Целый день собирался печатать свои социальные измышления, ходил, вздыхал — и не смог.
Вчера прилетели из Вильнюса, с конференции. Сразу, с аэродрома, заехал в Институт. Ничего хорошего не нашел. Писать не буду. Из-за этого и пребываю в тоске… Ладно, подожду с решением до конца года.
О Вильнюсе. Шесть лет назад, когда начинал «Книгу», также ездил туда. Только теперь более людно. Собралось человек пятьсот, заседали в роскошном Дворце культуры МВД. (Думалось: «Стоите ли вы того, друзья-милиционеры?»)
Отчет был: состояние сердечной хирургии по Союзу. Мы, бесспорно, занимаем первое место по числу операций — около 4 тысяч за год, а за нами — Новосибирск — всего 2 тысячи. Правда, по операциям с АИКом разница меньше. У нас — 1002, а у Бураковского — 920. Но они мало делают закрытых операций. К сожалению, это наша единственная заслуга. По перечню операций и смертности мы не выходим из средних цифр. И это плохо, серость.
Наши научные доклады были средние. Разве что Юра Паничкин поддержал марку своими расширениями легочной артерии. Немец из ФРГ, Берет, прочитал лекцию — 130 пересадок сердца. Да, да, 130! Смертность такая же, как у нас при клапанах. Я бы сейчас подал в отставку, если б увидел кандидата на кресло.
В ЧССР тоже сделали уже 14 трансплантаций, умерло 3. И в Польше и в Болгарии… Со всех сторон поджимают. И выхода не вижу. Главное, нет донорской службы. Во всем мире берут живые, бьющиеся сердца, после того как специальными исследованиями установят смерть мозга от травмы или кровоизлияния. Родственники разрешают. Потому что создано общественное мнение. В Америке многие имеют в водительских правах особые карточки-заявления, что «разрешают взять свои органы в случае смертельной травмы». Реципиенты ожидают сердце в больнице или даже дома, и как появится покойник с живым сердцем, вылетает бригада забрать органы, а другая уже начинает оперировать реципиента. Эта практика теперь во всем мире. За 1985 год сделано 900 пересадок, вдвое против 1984-го…