Скоро месяц, как живем в городе. Тоже есть свои прелести: тепло, книги, близко от Института. Сквер перекопали, бегаем на бульваре — не лес, конечно, бензиновый перегар, за Чари нужен глаз. А все остальное лучше, осень ведь, хотя и теплая.
В сентябре при АИКах смертность 13 процентов, а предел — 12. Это у нас так запланировано теперь: при хозрасчете умирать должны меньше, иначе нас съедят. За каждый процент превышения смертности на 10 процентов сокращаем приплаты к зарплате.
Хозрасчет официально пошел с 1 октября. Сейчас поступает много больных, и делаем уже по девять операций с АИКом. Будет десять.
Задача номер один — пристроить к операционной новое помещение еще на три стола. Рассчитываем на силу «свободных денег» от хозрасчета и на кооператоров.
Совет трудового коллектива выбран и начал работать. Были неожиданности при голосовании: забаллотировали секретаря комсомола, да и партийный прошел еле-еле. Прокатили самого хозяйственного из заведующих. У всех проваленных обида и недоумение. Кажется, выдвигали «самых-самых», а тут — получили более 200 против из 500 голосовавших. Сила тайного голосования!
У председателя СТК Зиньковского — масса хлопот. Нужно установить систему распределения «доходов» — денег, которые получим за перевыполнение числа операций. Возможно, уже в этом квартале наберется до 50 процентов прежнего фонда зарплаты. Демократия действует, а я только радуюсь: на меня бы свалились эти денежные дела.
Одно несомненно: ответственность повысилась, и понукать работать никого не нужно. Вот только бы результаты не подвели!
По Украинскому телевидению полчаса показывали наш Институт в связи с перестройкой, а больше — мою персону. Целое лето мелькаю на экране: сначала из Останкино, потом «Прожектор перестройки», теперь — это. Стыдно. (А в то же время и приятно. Вот какая скотина — человек). Одно скажу: никакой фальши не было, все правда. Но слишком много. Впрочем, мое тщеславие вполне контролируемое. Не знаю, какая будет жизнь без операций и общения, а без славы точно проживем.
Летали с Лидой в Ленинград. Там была маленькая сессия АМН о медицинской кибернетике, задумана еще весной. Меня просили сделать доклад. Я поставил условие: буду говорить, что пока от этой кибернетики — одни расходы и никакой пользы. Они согласились, и такой доклад я сделал. Хороший доклад, веселый, но кому это надо? Галочка поставлена. (Суть моих соображений: пока не будет хороших отечественных компьютеров — ничего серьезного сделать нельзя. Надежность наших ЭВМ в 100 раз меньше западных. Все вычисления приходится дублировать людьми. Впрочем, будущее, конечно, за ЭВМ. Только не надо преувеличивать и спешить вопреки затратам.)
Прочитал лекцию в Центральном лектории Ленинграда. Лет 10–12 назад я у них выступал, и не раз. По окончании подошли старые друзья из очень дальних пластов биографии. Пришла Валя, щупленькая старушка. С ней учились с 5-го по 8-й класс. Был очень влюблен и без взаимности. Второй, Пашка Прокопьев, сменный механик с Архангельской электростанции. У него я стажировался в 1932 году, когда приехал работать после техникума. Даже жили в одной комнате в общежитии. Красивый парень был, сердцеед. На конференции встретил также однокурсницу — Лиду. Вторично вышла замуж на старости лет, довольна.
Что еще было за месяц? Выдвинули в оргкомитет Детского фонда. Один раз уже заседали, я не поехал. А теперь — вторично, в понедельник еду. Перевел в фонд большую сумму, еще до того, как выдвинули. Послушал по телевидению, очень плохо в детских домах, и засовестился.
Оживляется общественная жизнь. Боюсь только, что «зарегулируют», как с обществом трезвости.
Гласность шагает по стране. Не по стране, а по газетам и журналам. И это очень нравится.
Катя закончила докторскую диссертацию. Прочитал ее и порадовался. За тринадцать месяцев докторантуры провела огромную работу.
Выступал с лекцией в Доме кино: «В поисках идеала». Пользуясь гласностью, не стеснялся в выражениях и сказал примерно следующее:
— Если упростить предельно, то идеал общества — это его модель с координатами, обеспечивающими реализацию неких формул, уже давно имеющих хождение: «свобода, равенство, братство», «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям», «человек человеку — друг, товарищ и брат», «отдай последнюю рубашку», «от каждого по способностям — каждому по труду», «непротивление злу насилием» и пр.
У людей есть потребность верить в идеалы и авторитеты. И здесь снова биологические корни: слабый ищет защиты прикосновением к сильному.