[44] обетованию (Рим. 4, 16). Закон, — говорим, — гнев соделовает; идеже… несть закона, ни преступления (Рим. 4, 15). Для того — по вере, чтобы по благодати быти известну обетованию всему семени [45] (Рим. 4, 16). Правильно: чтобы обетование было твердо; ибо, прибавляет, при условии оно не твердо. Ибо довольно глупо считать относящимся ко всему телу то, что говорится к телу двучастному. Да не будет, чтобы со словами: «если послушаете Меня» Бог обращался к тем, о послушании которых имел предведение, о которых знал, прежде чем сотворил их, что они пребудут во образе Божием, и которых именно обетовал. Только нечестивым я грешным дано условие, то есть закон, чтобы они или прибегли к благодати или же тем справедливее были заны, если бы сделали ее тщетною. Какое же значение может иметь закон для праведников, для которых он не установлен, которые, по милости Божией, без закона творят закон, которые служат, которые живут во образ и подобие Бога и Христа, которые волею добры? Ибо кто под законом, тот по страху смерти не таков, не милосерд, не есть образ Божий. Закон ему [46] не нравится; но он боится мстителя и не может исполнить, так как полагает, что не по желанию нужно исполнять его, а по необходимости. Он неизбежно предается собственной воле, дабы, конечно, воля получила воздаяние, потому что он не соединил души своей с волей Божией. Ему не нравится то, чего хочет Бог. Ибо волею зол тот, кто по необходимости добр. Закон — препятствие для дела, но не для воли. Не союзник Божий тот, кто следовал бы злу, если бы оно не наказывалось. Равным образом, не творит воли Божией, кто стенает о том, что творит не свою волю. Не милосерд, кто боится быть жестоким. Он под законом, он раб. Не воровство он ненавидит, а страшится наказания. Но неизбежно ворует, по убеждению и принуждению, тот, кто будучи плотским и не имея Духа Святаго, находится под властию греха. Кто же любит добро, тот — образ Божий, живет по вере Господней и есть наследник, не сын рабыни (Гал. 4, 22. 30. 31), который получил закон для страха, но сын свободный, по Исааку, который не принял духа рабства в боязнь, но принял усыновление, взывающее: Авва отче (Рим. 8, 15). Кто любит Бога, тот не боится рабски. Ибо рабский страх, написано, соединен бывает с ненавистью к наставлению, страх же сына — с почтением к Отцу. Одно — бояться вследствие закона, другое — из благоговения к страшному величию Божию. Таковые подобны Отцу своему, Который на небесах: получив напоминание и наставление, они любят добро и ненавидят зло. Они вне закона, они свободны, они‑то обетованы, и не к ним говорится; «если послушаете меня», ибо могут послушать: ужели же это подойдет к тем, послушание коих Бог еще не предвидел? Подлинно, и праведники, ихже (Бог) предуведе (там же, ст. 29), состоят в этом законе. И им говорится: «если послушаете меня», но по иной причине: не потому, что они могут не послушать, а для того, чтобы они всегда заботились о своем спасении и были уверены в своем успехе. Ибо никто не может быть уверен в том, что он из числа предопределенных, по словам Апостола: да не сам неключимь буду (1 Кор. 9, 27). Следовательно, этот закон для них не производитель гнева, но упражнение в вере, занимаясь коим, они непрестанно искали бы благодати Божией, чтобы совершенствовалось то, что Бог в них предвидел и чтобы им суждено было вступить в жизнь по свободной воле. Иначе, невозможно, чтобы не послушал тот, послушание котораго Бог предвидел и клятвенно обещал. К какой же собственно части относится закон, хотя он и дан одному телу, это объясняет Господь в Евангелии, говоря апостолам: аще сия весте, блажени есте, аще творите я. Не о всех вас глаголю: аз… вем ихже избрах (Иоан. 13, 17–18). С великою краткостью показывает, что тело одно, и в то же время разделяет его. Ибо если бы сказал: не о всех вас глаголю, или: не о всех глаголю, то не показал бы, что тело одно. Но он сказал: не о всех глаголю, чем показывает, что, хотя и не о всех сказал, но все‑таки о тех. Это то же, что сказать: не обо всем тебе говорю, ибо два тела [47] соединены как бы в одно и одно тело зараз восхваляется и порицается. Так напр. в Исходе, когда некоторые, вопреки запрещению, выходили в субботу собирать манну, Бог говорит Моисею: Доколе не хощете послушати… закона моего (Исх. 16, 28), между тем как Моисей всегда был послушен. Что скажем об этом законе, который кажется явно противным обетованию? У Исаии написано: аще бы еси послушал мене (Израиль)… было бы яко песок семя (число) твое (Ис. 48, 18). Здесь Израиль порицается за то, что он по своей вине не сделался как песок морской. Кроме того, подразумевается, что если он никогда не будет послушен, то всегда будет мал. Где же твердость обетований? Но этот вопрос возникает лишь оттого, что мы прежде хотим понять, чем поверить, и веру подчиняем разсудку. Если же мы поверим, что непременно должно быть так, как клялся Бог, то вера дает нам разумение, каковой вероломно искать умом, и мы поймем, что обетования так тверды, что твердость их больше их предполагаемой нетвердости. Ибо приведенныя слова: «если бы послушал Израиль» служат напоминанием о правосудии Божием и подтверждением обетований, по скольку одни предназначены Богом к смерти, а другие к жизни. Для того и сказал настоящим: «если бы вы послушали меня», дабы явствовало, что тех, которые будут как песок морской, он потому обетовал, что предвидел их послушание. Ибо до Господа Христа, когда это было сказано, семя Авраамово никогда не было как песок морской, что легко доказать. Во–первых, это множество Бог обетовал о Христе: не… о семенех [48], яко о мнозех, но яко о едином, и семени твоему, иже есть Христос (Гал. 3, 16). Во–вторых, он обетовал все народы, что раньше Христа не могло исполниться. Если же и до Господа число сынов Израилевых было как песок морской, то — вместе с ложными братьями, которые не были сынами Авраамовыми. Ибо хотя и все от Авраама, но не все — сыны Авраамовы и не все Израиль, хотя они и Израиль; как и Апостол, когда выражает желание быть отлученным за Израильтян, которым принадлежат усыновление и заветы (Рим. 9, 3–4), показывает, что они, как бы то ни было, не суть сыны Авраамовы, и, по действию плотской необходимости, скорбит о том, что они не из их числа, но обетования Божия не разоряет, говоря: не тако же, яко отпаде слово Божие, не вси бо сущии от Израиля, сии Израиль, ни зане суть семя Авраамле, вси чада; но во Исааце… наречется семя: сиречь, не чада плотская, сия чада Божия: но чада обетования причитаются в семя (Рим. 9, 6–8). Следовательно, в древнем множестве не было семени Авраамова, за исключением только тех, которые были сынами веры и обетоваиия по Исааку. Также и на это есть пример: аще будет число
вернуться
Ut firma est promissio, чтобы обетование было твердо. Ср. греч. βεβαίαν: εἰς τὸ εἶναι βεβαίαν τὴν ἐπαγγελίαν.
вернуться
Т. е. быть тверду для или в отношении всякаго семени.
вернуться
И здесь автор понимает закон, как ряд отдельных принудительных требований в отличие от благодати, возраждающей самую природу человека, так что он по собств. влечению творит добро
вернуться
Автор: in seminibus, т. е. в семенах, о семенах, или, по слав., о семенех.