Слова: понеже вознесеся сердце твое, и рекл еси: аз есмь Бог, в селение Божие вселихся в сердце морстем, подходят и к человеку, говорящему: «Я — Христосъ», и к диаволу, который обитает в сердце морском, т. е. в сердце народа, подобно тому как Бог пребывает в сердцах святых своих. Народ обитает в сердце морском, т. е. в прелестях и превозношении века, равно как и в другом месте Бог говорит тому же народу: насытился еси, и отягчал (honorata, почтенъ) в сердцах морских (в сердце м.). В воде мнозе при(у)вождаху тя весленницы твои: ветр южный сокруши тя в сердце морстем (в с. моря силы твоея) (Иез. 27, 25–26).
Ты же человек еси, а не Бог. И диавол в человеке назван человеком, как сказал Господь в Евангелии: враг человек сие comвopu (Матф. 13, 28), — и пояснил: всеявый их есть диавол (Матф. 13, 39). Человек диавола не может быть Богом, почему к тому и другому подходят слова: ты… человек еси, а не Бог. Дал еси сердце твое яко сердце Божие. Еда премудрее ты еси Даниила? Под Даниилом разумеется все тело Церкви, потому что не может быть (человекомъ) греха мудрейший в делах жизни, так же как этот мудрее в своих делах, чем сыны света. Могут иметь эти слова также и частный смысл, потому что собственно царя Вавилонскаго смущает подобным образом Даниил, который, при помощи пророческаго духа и церковным величием, довел гордаго царя до исповедания Единаго Бога; который исповеданием Его совершенств и небесною мудростию разрушил суеверия Вавилона. Премудрии не наказаша тебе хитростию твоею. Ибо не только Даниил премудр, но и три отрока, которые своим твердым исповеданием Единаго Господа и в присутствии Того же Бога, привели в смущение царя и все царство его с самими богами их. Они же доныне, в общем смысле, разрушают светом истины, как внешния, так и внутренния дела того же Вавилона [91].
Еда хитростию твоею или смыслом твоим сотворил еси себе силу и… злато и сребро в сокровищах твоих? Еда во мнозей хитрости… и (или) в купли твоей умножил еси (тебе) силу твою? и вознесеся сердце твое в силе твоей. Ибо гордые и неблагодарные по отношению к благодеяниям всемогущаго Бога полагают, что могут совершить что либо своею силою и обогатиться мудростию, не зная того, что написано: ни легким meчение, ниже сильным брань, ниже мудрому хлеб (Еккл. 9, 11). И еще: еда прославится секира без секущаго ею (Ис. 10, 15). И подлинно, ни у мудрых нет богатства, ни у знающих благодати, ибо это не в нашей власти, но даруется Богом. Что (бо) имаши, его же неси приял? Аще же приял еси, что хвалишися, яко не приемь (1 Кор. 4, 7)? Еще: да не хвалится мудрый мудростию своею (Иер. 9, 23).
Того ради сия глаголет Господь: понеже дал еси сердце свое яко сердце Божие: сего ради се Аз наведу на тя чуждыя пагубы от язык: и извлекут мечи своя на тя, и на доброту хитрости твоея (Иез. 28, 6–7). Хотя эти слова могут иметь частный смысл, — тот, что цари века позволяют называт себя господами; однако и они относятся к роду. Ибо часто Бог приводит в Церковь иноплеменников и многих смертельно уязвляет; но также и путем скрытаго преследования (occulta persecutione) приводит многих от языков, дабы на них испытать народ свой, и умерщвляет злых чрез таковых же, напр. Маттафию.
И уязвят доброту твою в погубление. Ибо некоторые уязвляют не в погубление, но с надеждою на выздоровление.
И сведут тя, т. е. унизят: и умреши смертию язвеных в сердце морстем. He сказал бы уязвленному: умреши смертию язвеных, разве только потому, что он уязвляется и умирает не открыто, но находится в тех, в которых уязвляется. Еда речеши глаголя пред убивающими тя: Бог есмь аз? To есть, ужели наименованиями Божескаго свойства устрашишь тех, которым будешь предан, как плотски, так и духовно?
Ты же — человек, а не Бог, во множестве необрезаных погибнешь от рук чужеземцев: ибо Я сказал, говорит Господь. Здесь открыл, в каком смысле он называет себя Богом, — открыл, угрожая, что он погибнет от руки чужеземцев во множестве необрезанных, что может относиться только к тому, кто самому себе кажется обрезанным. Ибо царь Тирский мог бояться одной только смерти: как бы не умереть от обрезанных или вместе с ними.