РАССКАЗ О МЕЧЕТНИКАХ В БАСРЕ
Рассказывали друзья наши, мечетники, следующее:
— Собирались в мечети люди из тех, кто избрал себе за правило бережливость в расходах и стремление к умножению своего богатства — словом, те, кто любит собирать, а не давать. И этот образ мыслей объединил их как бы родством, которое заставляет их любить друг друга, или как бы союзом, который влечет их к взаимной помощи. И, бывало, собираясь в своих кружках, все они толковали об этом предмете, спорили о нем, обсуждали его всесторонне, ища полезного поучения и находя наслаждение в разговорах о нем.
И вот один из них, старик, сказал:
— Вода в нашем колодце, как вы знаете, соленая-нресоленая, осел не хочет подойти к ней, верблюды с трудом проглатывают ее, а пальмы от нее чахнут. Арык же от нас далек; и нам очень трудно было добывать пресную воду, которую мы и примешивали в пойло осла. Но и от этой смешанной воды он заболел и даже стал бросаться на нас. После этого мы стали поить его только пресной водой. Бывало, я и Наджа совершали омовение пресной водой, опасаясь, как бы с нашей кожей не случилось того, что случалось с внутренностями осла, и эта пресная, прозрачная вода пропадала даром. Однако потом я нашел, как исправить это: я отправился к нашему месту омовения, вырыл в сторонке от него ямку, обмазал хорошенько ее стенки известью, так что она казалась как бы высеченной в скале, и потом провел к ней водосток. И вот теперь, когда мы совершаем омовение, вода стекает туда чистой, не имея никакой примеси. И если бы не требования благочестия, то можно было бы утверждать, что кожа исполнившего большую нужду должна вонять больше, чем кожа осквернившегося семенем; размеры чистой кожи одни и те же, и вода остается такою же. Осел также не чувствует отвращения к воде, остающейся после омовения. Да и греха не будет на нас, если мы поим осла такой водою: мы не знаем такой книги или такого обычая, которые запрещали бы это. Мы выгодно пользуемся этой водой вот уже несколько дней и таким образом избавили душу от труда и затрат.
— Это все благодаря помощи Аллаха и его милости! — воскликнули все присутствующие.
И выступил тогда перед ними другой старик и сказал:
— Слышали ли вы о смерти Марьям Сана, она ведь была из очень бережливых и хозяйственных женщин?
— Расскажи нам о ней! — сказали они.
— Любопытных историй о ней много,— начал он,— и пересказывать их долго, но я расскажу вам только одну, и этого будет достаточно.
— А какую? — спросили его.
— Выдавала она замуж дочку,— сказал он,— которой было двенадцать лет. Надела она на нее золотые и серебряные украшения, нарядила ее в мервские ткани, расшитые цветные материи, в шелк и атлас, повесила желтые занавески, натолкла ароматных веществ, — так возвеличила она дочь в глазах будущего зятя и возвысила ее в глазах свекрови и свекра. «Откуда все это, Марьям?» — спросил у нее муж. «Это все от Аллаха!» — ответила она. «Оставь эти слова,— сказал он,— скорей объясни! Клянусь Аллахом, прежде ты не обладала богатством, а в недавнее время не унаследовала его, бесчестной тебя назвать нельзя, честна ты и к богатству своего супруга; разве только ты напала на клад; но как бы там ни было, ты сняла с меня бремя и избавила меня от забот».—«Знай,— сказала она,— с того дня, как я ее родила, и до того дня, когда настала пора выдать ее замуж, я откладывала во время каждого замеса теста по горсти муки: а мы, как ты знаешь, пекли хлеб один раз в день. Когда же собиралось муки с маккук, я продавала ее»,— «Это Аллах утвердил твой образ мыслей,— сказал он,— и наставил тебя на правильный путь! Подлинно осчастливил Аллах того, кому ты стала супругой, и послал благословение тому, кому ты была предназначена в подруги.
г
()б этом именно и о подобном сказал посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует: «Два,
три верблюда — уже целое стадо». Я очень надеюсь, что дети твои унаследуют твою благочестивую натуру и твой похвальный образ мыслей. Радостно мне, что ты такая, и столь же радостно, что Аллах закрепит через тебя в моем потомстве такой достойный образ жизни».
Все люди до одного встали тогда и пошли на ее похороны и помолились за нее. Затем они вернулись к ее мужу и выразили ему свое сочувствие в его горе и разделили с ним его печаль.
Затем вскочил с места еще один шейх и воскликнул:
— О люди, не будьте презрительны к малым делам, ибо в малом — начало всякого большого; когда Аллах пожелает увеличить что-либо малое размером, то он его и увеличит, а когда он пожелает умножить что-либо малое числом, то он его и умножит. Разве казна правителей не собрана дирхем к дирхему? А сам дирхем, не получился ли он от кирата, положенного рядом с киратом? Не так ли обстоит дело с песком барханов Алиджа и с водою моря? Разве деньги в казначействах накапливались иначе как дирхем оттуда да дирхем отсюда? Я ведь видел, как торговец-лоточник нажил себе поле в сотню джарибов на землях арабов. А продавал он, это я видел, перец на кираты и горох на кираты, и я знаю, что он выручал прибыли с этого перца не больше чем одну хаббу или две хаббы с нетолченого перца. Но он все время собирал по мелочам, пока не собрал столько, что смог купить сто джарибов земли.