В одной деревне жили два друга — Тей Наун и Пхоу Аун. Они занимались тем, что делали вино из плодов пальмы тхан*. Сами они пили это вино столько, что иной раз на людей переставали походить. В деревне они прослыли заядлыми пьяницами.
Однажды Тей Наун возвращался в деревню, неся на плече горшок с вином. Навстречу ему попался Пхоу Аун.
— Э, приятель, — приветствовал друга Пхоу Аун, — что, сегодня уже с утра ноги не держат? Тей Наун обиделся:
— Вот те на! Это когда же я от вина пьян бывал? Может, это за такими молодцами, как ты, водится?
— Тут рассердился Пхоу Аун:
— И это ты мне такое говоришь? Ну-ка давай на спор — кто больше выпьет!
Тей Наун не стал долго раздумывать, а сразу согласился. Они пошли туда, где росли пальмы тхан и стояли чаны с бродящим соком и вином, уселись и стали состязаться. Пустели чашка за чашкой, горшок за горшком, а приятели все не хмелели. Наконец стало все же у них немного мутиться в голове. Потом пасхау у них развязались и сползли, языки стали заплетаться, и оба понесли уже что-то невнятное. Наконец сознание и вовсе их оставило, и приятели заснули.
Когда Пхоу Аун и Тей Наун проснулись, стоял туман. Пхоу Лун посмотрел на небо и сказал:
— Эй, погляди-ка! Видишь, какая луна яркая?
— Да ты пьян совсем! — ответил приятель. — Какая же это луна? Ведь мы заснули вчера вечером, а сейчас уже другой день, взошло солнце. Это солнце, а не луна!
— Сам ты пьян! — огрызнулся Пхоу Аун. — Никакое это не солнце! Самая настоящая луна!
— Да откуда ей взяться? — не уступал Тей Наун. — Солнце это! Солнце, тебе говорю!
— Беда с тобой! — стоял на своем Пхоу Аун. — А я тебе говорю, что это луна!
Долго они так пререкались и вдруг увидели невдалеке какою-то человека.
— Что мы зря спорим! — сказал тогда Тей Наун. — Лучше давай спросим этого человека.
— Хорошо! — согласился Пхоу Аун. — Вот и узнаем, кто пьян — ты или я!
Тей Наун подошел к человеку и спросил, показывая пальцем:
— Вот эта штука, что сейчас на небе, — это луна или солнце? А человек, которого спрашивал Тей Наун, и сам был навеселе. Он взглянул не на небо, а на пальму тхан и пробормотал в ответ:
— Я, приятель, нездешний. Откуда мне знать, сколько эта пальма вина дает.
Он пошел прочь пошатываясь, а приятели так и остались ни с чем[147].
Бирманская, 110, 287
190. Нубийский счет
Один нубиец пришел к другому и попросил у него взаймы пиастр.
Тот дал ему две монеты по двадцать парасов, потому что в пиастре как раз сорок парасов. Но когда пришел срок возвращать долг, второй нубиец принес первому не две монеты по двадцать парасов, а пиастр.
— Нет, — сказал первый нубиец. — Я дал тебе две монеты по двадцать парасов, вот и верни мне две монеты.
— Но ведь в пиастре ровно сорок парасов*!
— Нет и нет! Взял две монеты — верни две монеты! Слово за слово, сначала поспорили, потом чуть не подрались. И решили оба идти к судье-кади, чтобы он их рассудил.
Долго бился с ними кади, пока уразумел, в чем дело. Еще дольше пытался примирить спорщиков. Наконец вышел из терпения, взял у второго нубийца пиастр, а первому отдал две монеты по двадцать парасов из своего кошелька.
— Теперь ты доволен? — спросил кади.
— Слава Аллаху! — воскликнул первый нубиец. — Наш кади — золотой человек, справедливый. А главное — умеет считать!
Нубийская. 119, 107
191. Ходжа разбирает тяжбу красавиц
Когда ходжа был в Сиврихисаре кази, пришли к нему красавицы. Вот одна и говорит:
— Эфенди, я заказала этой женщине сплести обыкновенную бечеву, а она начала прясть тонкие-претонкие нитки, вроде моих волос. Если она будет делать так, я отказываюсь от уговора; пусть она вернет мне деньги.
Так говоря, она кокетливо приоткрывала лицо и показывала ходже пряди своих волос.
Ходжа, в смущении призывая имя Аллаха, обернулся к другой женщине и спросил:
— Что ты скажешь на это?
А та, придав своему голосу дрожь и волнение, с жаром, как будто от гнева, отвечала:
— У нас уговор был насчет обыкновенных веревок для белья, толщиной вот с мой палец, и вовсе не требовалось плести веревки толщиной в кисть моей руки, — говорила она и, чтобы доказать свою правоту, показала белоснежную руку...
Бедный ходжа остановил ее и, оглядев обеих с ног до головы, сказал, улыбаясь:
— Ну, девочки, столкуйтесь как-нибудь между собой. Ты, — продолжал он, обращаясь к ответчице, — немного толще пряди; только не натягивай так сильно, чтобы не надорвалось сердце вашего ходжи, как это только что было.