Стали судьи совет держать.
— Ну, други, — говорит один чамар, — Бирбал нас всегда гнет и мнет, как его душе угодно, а нынче он к нам в руки попался. Надо его так проучить, чтобы вовек не забыл.
— Присудим ему заплатить семь двадцаток да еще одну десятку[175] сверх того, — молвил другой чамар.
— Эка ты куда хватил! — с опаской сказал другой судья. — Да ведь его хозяйство прахом пойдет, пустим человека по миру. На нашей совести будут слезы его детей. По мне, так хватит с него и пяти двадцаток.
— Вах! Вот так пожалел! — подивился третий судья. — Да разве ж это мало?! Где он возьмет такую уйму денег? И три двадцатки — целая мошна. Коли нет вашего согласия, то накиньте еще десятку. И такие-то деньжищи отдать, поди глаза на лоб полезут.
— Не согласный я с вами. Поменьше присудить надо, — сказал четвертый чамар.
Пятый судья поддакнул четвертому. Спорили они, спорили и порешили: пусть Бирбал заплатит две двадцатки и сверх того еще десятку.
Потом старший из судей почтительно сложил руки и промолвил:
— Защитник бедных! Мы долго думали, держали совет промеж себя и в один голос порешили это дело. Коли приказать соизволите, то я оглашу приговор.
Падишах приказал огласить приговор.
— Благодетель наш милостивый! Велика вина господина визиря, и кара поделом быть должна — тяжкая. Мы и присудили ему кару — вовек не забудет: две двадцатки и сверх того десятку. И срок уплаты — одна неделя. Нелегко будет Бирбалу справиться с таким бременем, потому да будет наш взор к нему милостив.
Падишах в душе хвалил Бирбала за ум и хитрость. Отпустил он чамаров и, усмехаясь, пошел к Бирбалу. Взглянул на него и вдруг расхохотался. Гнева как не бывало. «Назначенную чамарами кару — пятьдесят рупий — бери не бери, все одно», — рассудил падишах и простил Бирбала.
В глазах падишаха провинность визиря была очень велика, а такие-то деньги для обоих были мелочью. Другое дело — бедные чамары. Они на тысячи и считать-то не умели. Как чамар ни трудись, как ни ломай спину, а больше чем сорок-пятьдесят рупий за год не соберет. По своим доходам они и счет ведут. Об этом-то и подумал Бирбал, когда назначал чамаров своими судьями.
Индийская, 48, 222
226. Черепаха и обезьяна
Был жаркий полдень. Солнце палило вовсю. Звери искали прохлады у воды.
На берегу реки, в тени большого дерева черепаха и обезьяна вели неторопливую беседу о временах минувших, нынешних и грядущих. Вдруг они увидели, что по воде плывет банановое дерево.
— Как ты думаешь, — сказала обезьяна, — не достать ли нам это дерево и не посадить ли его? По-моему, это было бы неглупо.
— А ты умеешь плавать? — спросила черепаха.
— Я-то не умею, зато ты умеешь.
— Что ж, — сказала черепаха, — я выловлю дерево. Только давай мы его разделим. Я хочу, чтоб моя была верхушка, с листьями.
Обезьяна согласилась. Но когда дерево вытащили на берег, всю верхушку с листьями она забрала себе. Черепахе остались одни корни.
Что ей было делать? Не драться же с обезьяной! Взяла черепаха свою долю, отнесла корни в лес и там их посадила. Прошло немного времени, и из них выросло целое деревце с гроздьями спелых бананов. А у обезьяны, конечно, ничего не выросло.
Узнала обезьяна, что у черепахи созрели бананы, и пришла к ней.
Черепаха говорит:
— Если ты залезешь на дерево и сорвешь мне бананы, я дам тебе половину.
— С удовольствием, — ответила обезьяна, и в ту же минуту была уже на верхушке. Там она быстро оборвала бананы и стала их есть, а черепахе вниз бросала одну кожуру. Бедняга не знала, как ей и быть. Не могла же она вскарабкаться наверх!
— Вот что я сделаю, — сказала она себе наконец. Нашла несколько острых палок и воткнула их в землю вокруг бананового дерева. А потом как закричит:
— Охотники! Охотники идут!
Обезьяна испугалась и спрыгнула вниз, прямо на острые палки. Палки вонзились в ее тело. Тут ей и конец пришел.
Черепаха освежевала обезьяну, мясо завялила и продала его другим обезьянам, жившим по соседству. Но оказалось, что тут она допустила промашку: кусочки обезьяньего меха попали в мясо, и обезьяны сразу догадались, что это мясо одного из их собратьев. Схватили они черепаху и повели к своему вождю.
Вождь обвинил черепаху в убийстве и устроил над ней суд. Когда вина черепахи была доказана, обезьяны стали думать, какую ей учинить казнь.
— Сжечь ее! — сказал вождь обезьян. Но хитрая черепаха ответила: