— Дернула тебя нелегкая вскочить и заплясать. Вот лодка и перевернулась. Тебе и расплачиваться. А плясун в ответ:
— Ну нет, лодка перевернулась потому, что он стал хлопать в ладоши. Если бы не он, я бы и не подумал плясать. Тот, кто хлопал в ладоши, говорит:
— Как же так? Ведь я хлопал в ладоши потому, что он напевал, игре на садиеу подражал. Если бы не он, не стал бы я хлопать в ладоши. Он кругом виноват. Пусть платит за товары.
Спорили они, спорили и пошли к судье. Стали перед судьей друг друга обвинять. Судья сам ни к какому решению прийти не смог и повел всех к королю. Король выслушал их и сказал:
— Тот, кто подражал игре на садиеу, уплатит одну шестую часть стоимости товаров. Тот, кто хлопал в ладоши, — две шестых.
Тот, кто плясал, — три шестых.
Приятели согласились с этим мудрым решением, успокоились и перестали ссориться.
Кхмерская, 89, 264
38. Ученый и крестьянин
Один крестьянин всю жизнь работал на своем поле. Как-то раз он заметил, что посевы его хиреют, и понес на поле удобрения, Навстречу ему шел ученый; он шагал в своих прекрасных одеждах, задрав голову и ничего вокруг не замечая, — да и столкнулся с крестьянином. Вонючие удобрения вылились прямо на него. Оба стали ругаться и требовать возмещения убытков. Спорили, спорили, ни к чему не пришли и отправились к судье.
— Господин судья, — начал крестьянин, — вот из-за этого человека пропали все мои удобрения. Как мне теперь быть? Как кормить семью? Я должен был удобрить ими поле. А теперь урожай мой совсем захиреет и моя семья должна будет умереть с голоду.
Судья выслушал его и решил, что он прав. Затем он дал слово ученому.
— Как вы думаете, — сказал ученый, — сколько стоит эта одежда? А теперь он ее всю испачкал.
«Да, — подумал про себя судья, — она стоила тебе много денег и долгой работы. Ты дорого заплатил, чтобы иметь возможность шагать, высокомерно задрав голову. И теперь ты хочешь, чтобы этот бедный крестьянин возместил тебе убытки?» А вслух он сказал:
— Да, крестьянин должен тебе за это заплатить.
— Откуда я возьму деньги? — возмутился крестьянин. — Разве я не объяснил, что вся моя семья кормится благодаря урожаю, который теперь пропадет без удобрений?
— Тогда дай ему сто пощечин, — сказал судья ученому, — и это зачтется тебе как возмещение.
Стал ученый бить крестьянина по щекам. Но когда счет дошел до восемьдесят второй пощечины, судья вдруг спросил:
— Постой-ка, ты являешься военным чиновником или штатским?
— Военным, — ответил ученый.
— Ах, — сказал судья, — на сто пощечин имеет право только штатский чиновник, а военному разрешается лишь пятьдесят[52]. Сколько ты уже получил? — спросил он крестьянина.
— Восемьдесят две.
— Тогда за излишек можешь дать ему сдачи.
Крестьянин очень обрадовался и влепил ученому тридцать две пощечины, да таких, что у того лицо сразу распухло и покраснело. Потом каждый пошел восвояси.
Китайская, 147. 139
39. Мешки
Когда Насреддин Афанди служил казием в Багдаде, к нему явились два араба, Селим и Касем, и начали жаловаться друг на друга.
Оказывается, они купили где-то на юге финики и каждый сложил свою покупку в свои ковровые дорогие мешки. Возвращаясь в Багдад, они питались этими финиками. Но вместо того чтобы есть свои. Селим по ночам таскал финики из мешка Касема, а Касем — из мешка Селима.
Прибыв в Багдад, они обнаружили, что их мешки пусты.
Афанди решил:
— Касем брал мешки Селима. Пусть Селим отдаст свой мешок Касему и заберет в возмещение убытков его мешок себе. Селим и Касем так и поступили.
— А теперь, — продолжал Афанди, — в возмещение судебных издержек предлагаю отдать мешки мне.
Касем и Селим удалились без фиников и мешков.
Узбекская, 53, 104
СПОРЫ О НЕВЕСТАХ И ЖЕНИХАХ
52
В старом Китае военные чиновники имели более низкое социальное положение, чем штатские.