Баконго, 63, 23
53. Девушка Нсиа
Жили-были три друга, три юноши из Бонтуку. Каждому из них достался в наследство от предков чудесный предмет. У одного было зеркало, в котором можно было увидеть любого человека и любое место, какое только захочешь. Другой владел веером из чудесных перьев. Стоило взмахнуть этим веером, как он мгновенно переносил человека куда только ни пожелаешь. А у третьего был чудесный хлыст из коровьего хвоста. Стоило трижды взмахнуть им над телом умершего, как к нему возвращалась жизнь.
Все три юноши были влюблены в прекрасную девушку Нсиа, дочь вождя. Все трое сватались за нее, и каждому из трех она отвечала:
— Нет, я не выйду за тебя замуж. Хоть ты и выглядишь мужчиной, но это пока только видимость. Ты еще не сделал ничего особенного, ничем себя не показал. К тому же вас трое и я не знаю, кто из вас любит меня сильней. Когда вы сумеете доказать свою любовь, я выберу себе мужа.
Тогда все трое отправились из Бонтуку на побережье, чтобы там найти работу и испытать себя. Они вместе проделали весь дальний путь, вместе достигли побережья и поселились в одном доме,
Каждый вечер, закончив работу, один из юношей доставал свое чудесное зеркало, чтобы посмотреть на свое родное Бонтуку и на возлюбленную Нсиа. И обо всем, что видел, он рассказывал своим друзьям.
Однажды, взглянув в свое зеркало, он увидел, что Нсиа умерла. Она лежала на открытой веранде отцовского дома, и люди оплакивали ее.
— О братья, — закричал он своим друзьям, — наша Нсиа умерла! Она лежит на веранде в доме вождя, и все плачут по ней. Мы должны тотчас отправиться в Бонтуку, чтобы принять участие в трауре и похоронах.
И он заплакал, и друзья его в горе присоединились к нему. Они стали собираться в путь, но тут другой юноша сказал:
— Мы доберемся до Бонтуку слишком поздно, Нсиа похоронят без нас. Если хотите еще раз увидеть ее лицо, ухватитесь-ка покрепче за мой плащ, да не отпускайте.
Они вцепились в его одежду, он взмахнул над головой своим чудесным веером — и в то же мгновение они оказались в Боптуку, рядом со своей любимой.
Тут третий юноша достал свой хлыст из коровьего хвоста. он трижды провел им над телом девушки, повторяя: «Нсиа, проснись!» — и девушка встала.
То-то было радости! А потом юноши попросили Нсиа выбрать одного из трех своим мужем.
— Мы испытали себя и доказали свою любовь, — сказали они. — Нсиа, ты должна решить, кто из нас сделал для тебя больше всех и чью любовь ты считаешь самой сильной, за того ты н выйдешь замуж.
Но ни Нсиа, ни люди Бонтуку не смогли этого решить А вы?[62].
Ашанти, 143, 49
СПОРЫ О ПРЕВОСХОДСТВЕ
54. [Лахар и Ашнан]
Жизнь бессмертных была скудной и бедной. Ануннаки[63] питались травой и кореньями и не знали, что такое хлеб; они пили воду из канав и не имели представления о молоке и вине; они не умели ткать и покрывались гирляндами листьев и циновками из тростника. И вот задумали боги улучшить жизнь на земле, сделать ее богаче и разнообразнее. Семь величайших богов, решающих судьбы бытия, и пятьдесят богов и богинь, подающих советы, собрались в зале творения, в доме Дуку[64], и слепили из глины божественного юношу Лахара, кроткого пастыря, и его сестру, прилежную и заботливую богиню зерна Ашнан.
Лахар пригнал с небес на землю стада овец и коз и стал пасти их на безбрежных привольных лугах земного диска. Для Ашнан мудрый Энки[65] создал мотыгу, и она провела на полях первые борозды и засеяла их зернами ячменя и полбы[66]. Вскоре поднялись и зашелестели первые кудрявые колосья. Обрадованные боги построили для Ашнан великий дом, где хранились мотыги, а потом Энки смастерил первый плуг и запряг в него пару ослов. Ашнан растерла зерна на плоском камне и испекла первые хлебы. Она выжала сок из зерен сезама, из плодов финиковой пальмы и из винограда и проготовила для богов три сорта хмельного напитка.
В это время Лахар устраивал загоны для овец и коз, выдаивал полные ведра молока и стриг густую овечью шерсть [...]
Сперва юный Лахар дружил со своей сестрой Ашнан, но затем стали они завидовать друг другу и спорить о первенстве. Лахар говорил: «Без меня великие боги и ануннаки не имели бы вкусного молока и теплых одежд и прозябали бы в голоде и холоде». Ашнан возражала: «Что делали бы боги и ануннаки без хлеба и вина?»
62
АаТh 653А. Чрезвычайно распространенный сюжет, восходящий к древнеиндийскому источнику. Наиболее типичная общая схема сюжета такова: снор возникает между несколькими (чаще всего тремя) соперниками, влюбленными в одну девушку. Наиболее распространенный вариант: один становится обладателем волшебного предмета, позволяющего видеть на расстоянии (зеркало — ногайск. [77, 27], шугнанск. [117, 34], язгулямск. [117, 44], белудж. [100, 49], Адыгейская [99, 24], абхазск. [17, 21], Казахская [60, 147]; очки — ганда [109, 170]), другой получает волшебное транспортное средство, способное мгновенно переносить в нужное место (ковер — ногайск. [77, 27], белудж. [100, 49], Адыгейская [99, 24], абхазск. (17, 21], Казахская [60, 147]; катапульту — ганда [109, 170], прядильное колесо — язгулямск. (117, 44], верблюда — шугнанск. [117, 34]); третий становится владельцем лекарства или волшебного средства, способного излечить больную и даже оживить умершую (яблоко — ногайск. [77, 27], абхазск. [17, 21], Казахская [60, 147], снадобье — ганда [109, 170], чаша с водой — шугнанск. [117, 34] и язгулямск. [117, 44], бисер — белудж. [100, 49], кубган — Адыгейская [99, 24], хлыст в приведенной сказке ашанти и т. п.). В других версиях соперники становятся обладателями не волшебных предметов, а волшебных качеств или просто искусными мастерами своего дела. Так, в таджикской сказке [127, 203] спорят гадальщик (узнавший о болезни), знахарь (вылечивший девушку) и мастер, сделавший волшебного копя; в ассирийской — искусный астроном, узнающий о болезни по звездам, инженер, верно определивший расстояние, и врач [57, 212]); ср. также Амхарская [22, 67].
Вопрос ставится так: кто из претендентов имеет право взять девушку в жены?
Сюжет, по существу, представляет собой загадку, ответ на которую иногда не дается, иногда дается в самом тексте. Эти ответы (решения, приговоры) бывают самые разнообразные и в совокупности демонстрируют возможность любых логических схем.
В казахской сказке «Как дочь хана выбирала себе мужа» [60, 147] девушка выбирает того, кто оживил ее яблоком, объясняя: «Ваши подарки (волшебный ковер и зеркало. — М. Х) я могу возвратить, а его — пет: яблоко я съела». Та же логика в абхазской сказке; здесь жених сам лукаво предлагает: «Я уступаю вам девушку... Только извлеките мое яблоко из невесты и целым дайте мне». Поскольку это невозможно, невесту присуждают ему. То же — в ногайской сказке [77, 27], в тувинской [131, 171]: выбирается тот, кто понес невозвратимый убыток, т. е. добывший лекарство. В шугнанской версии [117, 34] девушка выбирает сама: «Я люблю того, кто меня оживил». В язгулямской [117, 44] предпочтение также отдается обладателю целебного средства, но без объяснений, как само собой разумеющееся; то же и в таджикском варианте [127, 2011: естественным кажется присудить девушку знахарю. Между тем в других вариантах не менее естественными кажутся другие обоснования. Так, в сказке белуджей «Три чудесных подарка» судьи ссылаются на закон: «По закону девушка должна принадлежать тому, кто увидел ее в зеркале. Ибо он увидел ее в последний момент, когда женщины обмывали ее тело» (100, 50]. К этому же типу решений принадлежит приговор в ассирийской сказке «Три брата»: «Врач спас девушку, ему надо за это заплатить. Инженер верно определил расстояние, ему тоже надо за это заплатить. Но астроном предсказал, что, если врач вовремя не прибудет, девушка умрет. Следовательно, это он спас жизнь девушки и она должна принадлежать ему» [57, 214].
В казахской сказке «Спор братьев и решение Шуюте» [62, 86] мудрец решает, что вся сила — в верблюде, доставившем женихов к невесте; его решение расценивается как справедливое. Т. е. приговор выносится в пользу владельца транспортного средства. Если первое решение (в пользу владельца лекарства или целительных способностей) обозначить как логическую трансформу «а», то два других могут быть обозначены как «б1» и «б3».
Но возможны и другие логические решения (трансформа «в»): девушка должна принадлежать всем одновременно («b1») или никому («В2»). В сказке народности ганда «Очаг» [109, 170] девушка говорит претендентам:
«„Вы все трое меня спасли. Значит, мы не должны расставаться. Будем жить вместе. Я буду готовить вам пищу". — И только она это сказала, как превратилась в горшок, в котором готовят пищу, а трое юношей превратились в три камня». (Этиологическая концовка объясняет устройство очага.) В сказке народности налу (Бисау) невеста заявляет претендентам: «Если я выйду замуж за одного — поссорю его с двумя другими. Поэтому я вам всем буду старшей сестрой, а вы женитесь на трех моих младших сестрах» [111, 124]. Все очень довольны таким решением. В адыгейской сказке «Чья заслуга больше?» [99, 24] конфликт заканчивается тем, что, пока братья судились, девушка снова заболела и умерла. Ср. также .№ 51, где девушку делят на три части. Эта сказка предлагает вообще своеобразный вариант сюжета: девушку сначала оживляют, затем переносят с помощью волшебной циновки в другое место.
Наконец, приведенная в сборнике сказка ашапти демонстрирует образец трансформы «г» ~ сказку-дилемму. Как уже говорилось (см. вступительную статью), такие сказки рассказывались слушателям как загадки и в принципе могли закончиться любым приговором. Конечно, характер его зависит от религиозных и других представлении". Так, в индийских сказках важным для приговора является равенство или неравенство по касте (ср. Я° 45), представление о возможности других рождений и т. п.; у мусульманских и других народов, где принято многоженство, возможны своеобразные решения типа «в». Но и в сказках одного и того же народа возможны разные решения. Выше приводился пример таких решений в двух казахских вариантах. В либерийской сказке «Прекрасный юноша» [96, 10] четыре женщины оказывают услуги юноше и не могут решить, кто должен стать его женой. Сказка так и заканчивается вопросом. В другой либерийской сказке почти такого же содержания, «Браслет вождя» [143, 103], спора даже не возникает: все четыре женщины становятся женами юноши; лишь после его смерти сыновья, затеяв спор о наследстве, обосновывают свои преимущественные права особыми заслугами матерей.
63
Ануннаки у шумеров и вавилонян — духи земли, порожденные богом Аном и подчиненные старшим пятидесяти богам.