Вследствие этого возникает возможность различных истолкований драматургической системы Зощенко (как смешной комедии, как сатиры, как пародии, как лирической драмы и др.). «Мои пьесы, — сказал Зощенко, — неправильно понимают. Их нужно играть как фарсы».
Зощенко ясно видит противоречия создаваемой им драматургической системы. Эти противоречия стали несомненно ему много яснее после дискуссии об его пьесе «Опасные связи», прошедшей зимой 1940/41 года, дискуссии, в которой как на основной недостаток пьесы указывалось на ошибочное в ней изображение борьбы с врагами народа. Эта дискуссия вокруг его пьесы побудила его с еще большей энергией приняться за работу над новой пьесой.
В заметке «О себе» в «Литературной газете» от 1 мая 1941 года Зощенко писал:
«Одно дело, с которым я столкнулся в жизни, я не мог преодолеть. Я говорю о драматургии… Но я не сложил оружия. И в марте этого года снова взялся за комедию.
Я подписал договор на государственный заказ. И в первых числах мая сдам комедию Комитету по делам искусств.
Я имею надежду, что на этот раз я преодолел все препятствия».
Новая комедия уже закончена Зощенко. Она называется «Облака».
В последнее время в ряде своих выступлений Зощенко подчеркивал, что у него складывается все большая уверенность, что именно в драматургии он сумеет себя высказать с наибольшей полнотой.>[73]
Итак, и «Возвращенная молодость» и «Голубая книга» показывают, что эволюция Зощенко к темам утверждения жизни отчетливо определилась. Писатель движется от романтического утверждения жизни к изображению объективной ценности культуры, истории, человеческого разума. Носителем этого утверждения жизни в произведениях Зощенко оказывается образ самого писателя. Вот почему тенденции развития зощенковской прозы ведут все отчетливее к тому, что героем ее становится сам автор — писатель Зощенко — и тот большой мир современных идей, который его отличает.
Так предуказывается путь к новому качеству зощенковской прозы.
И то, что в «Голубой книге» положительная тема книги только намечена, что «положительные вытяжки» в книге не получили такой художественной силы, как изображение «отталкивающего мира» сатиры, проистекает от принципиального качества зощенковского оптимизма, находящего выражение и в воззрениях Зощенко на природу сатиры как на «конструирование отталкивающего мира».
В «Голубой книге» такой «отталкивающий мир» писателем построен. Книга оказалась самой большой художественной удачей Зощенко. «Отталкивающий мир» высказался в полной мере, показал, что происходит, если ему позволить съесть историю, стал из уродливого и смешного страшным. И, предоставив возможность этому миру своей сатиры высказаться в полный голос, Зощенко хотел одновременно выяснить, что же остается во всем этом живого, из чего могли бы расти живые побеги новой жизни. Он увидел, что остается человек, но человек не мещанского мира, а другой психологической культуры, который в мещанском мире погибает, который в мещанском мире жить не может и которому «благородные мещане» могут только удивляться. Так Зощенко произнес приговор миру своей сатиры. Этот приговор означал принципиальную исчерпанность для Зощенко этой темы его сатиры, он означает начало нового периода, ухода в другой мир, мир других людей сегодняшнего дня, тех людей, которым принадлежит будущее, — мир людей труда и активной, непотребительской жизни. Так произошло изменение героев зощенковских рассказов, а следовательно, и жанров его творчества.
Некогда, в разговоре с начинающими писателями, Зощенко сказал на вопрос о том, почему он ограничивает свою деятельность жанрами сатиры:
«Дело вот в чем: мой жанр, то есть жанр юмориста, нельзя совместить с описанием достижений. Это дело писателя другого жанра. У каждого свой: трагический актер играет Гамлета, комический актер «Ревизора»… Может быть, товарищи изобретут такую легкую форму маленького рассказа, куда я упихну не только недостатки, но и достижения и еще что-нибудь. Может быть, я сам изобрету такую форму, но пока мне кажется, если бы я в юмористический рассказ ввел положительные явления, то этот рассказ был бы в другом плане, он не достигал бы цели… Я пишу не для того, чтобы посмешить, а для того, чтобы юмором оттенить недостатки, усилить то, что мне кажется наиболее важным. Смехом можно гораздо больнее ударить по тому явлению, по которому мне хочется ударить».
Это Зощенко говорил в 1930 году. Мы видим, что вся дальнейшая его работа строится на стремлении показать в рамках сатиры не только «отталкивающий мир», но и свое утверждение жизни. Так завершилось намеченное еще в «Возвращенной молодости» изменение отношения Зощенко к сатире. Новое отношение к сатире привело его к формуле, что «сатира — это далеко не высший вид литературы».