— Стойте! — внезапно воскликнул Бьёри и яростью в его голосе заставила всех замолчать. — Хватит!
Рейнджер медленно вышел из толпы. Его взгляд был печален, но полон твёрдой решимости. Сердце забилось чаще, во рту пересохло. Он почувствовал эту ярость: воздух между соперниками дрожал от напряжения. В тот миг оба отряда были готовы сражаться и убивать.
Хирд и Фирд стали рядом с ним. В тот роковой для Торвальда день, они пообещали молотобойцу приглядывать за молодым парнем и по сей день клятву не нарушали. Даже сейчас братья были на его стороне.
— Я уже говорил вам, братья-гномы, что говорун из меня никчемным. Да… Но право слово. Вы посмотрите на себя! Все вы! Когда старейшина рассказывал мне о всех вас, я не мог принять его слова. Я не мог поверить, что мой народ настолько слеп в своей гордыне, я не мог поверить… что эльфийская раса настолько вероломна и слаба в своей заносчивости. Наши земли умирают под натиском зла, в то время как вы не в силах понять, что мир никогда не будет прежним!
— Этот мир станет лучше, если в нем не будет эльфов! — хохотнул Багман.
Ядри Стальбород скользнул взглядом по следопыту.
— Эта шавка лишь громко брешет и ничего не может противопоставить нашей хитрости и силе воли. Куда не плюнь в ваших рядах одни предатели! Как можно верить их словам?!
Высокие белокурые эльфы взглянули на Ядри. В их глазах горел огонь бесстрашия и желания схватки. Лишь свойственная следопытам терпеливость охотника, сдерживала в узде их вскипевшую ярость.
— Торвальд Молотобоец поднял моих братьев на бой, потому что знал, пришёл час изменить свою судьбу! Торгрим Злопамятный пошёл против воли долгобородов, потому что знал, гномы должны поверить в своё будущее и своих детей! Я не прошу вас забыть горести минувших лет, я прошу подумать о будущем наших народов, и объединится перед лицом зла сегодня!
Не из дружбы, нет, но заключив сделку!
Лицо Багмана вспыхнуло, а смех умер на губах. Тяжесть слов Бьёри давила его подобно цеховому прессу.
— Сделка? Да ты спятил! Когда Каледор предал нас, мы поклялись, что никогда наш народ не пойдёт на сделку с эльфами!
— Азраи не начинали этой войны! — Никогда… никогда ни я, ни мои воины не поступали так подло! — заявил Лианэль, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Честь эльфов…
— «Честь»? — перебил его Рагнар Медный Тесак. Низкий, представительный, с очень уж суровыми чертами лица воин Железных Кирок для своего клана был легендарным героем. И два глубоких шрама на его лице, один из которых проходил от одной щеки по переносице к другой щеке, а второй спускался со лба по левой стороне лица через глаз к щеке — оба были напоминанием о тех нескольких случаях, когда он едва смог избежать смерти, сражаясь с эльфийскими героями… Рассказам, которые самому Рагнару очень уж нравились. — Должно быть у эльфов значение этого слова прямо противоположное тому, что принято в крепостях гномов… Даже если это сделали ваши братья, это — ничего не меняет!
Лианэль не обиделся на презрительные слова Рагнара. Скорее, он смотрел на гнома почти с грустью.
— Эту войну начал не обычный народ, — сказал Бьёри. — Я не поверю, что кто-то из вас желал этой войны. Но сегодня, вы можете сделать первый шаг. Сегодня, мы можем подарить этому миру немного надежды.
Рихард покачал головой.
— А ты подумал о цене, Бьёри? Сделка с этими предателями обречет нас на скорое поражение. Я не желаю иметь с ними ничего общего.
Лицо Бьёри выражало бесстрастие. Гномы по-прежнему, как и эльфы не видел в друг друге ничего, кроме врагов.
— Сила предателей возрастает с каждой секундой, которую мы тратим попусту, — сказал Лианэль. — У нас есть общий враг. Если мы хотим справиться с ним — то я готов пойти на сделку с гномами…
И это все. Ни извинений. Ни раскаяния. Эльфы предали союз, и вот теперь хотят заключить новый.
«Если хоть на секунду поверить в их слова»… — подумал Багман обернувшись на своих воинов. — «Должно быть, этот эльф действительно в отчаянии, раз решился на подобное».
А хуже всего то, что многие готовы прислушаться к Бьёри. И он готов…
— Я выслушаю тебя, азрай. Но уверен, что ещё пожалею об этом.
— Они — воплощение великого зла, — начал Лианэль, когда гномы и эльфы расселись вокруг огромного кострища.
Огонь из тел мертвых дриад, был куда приятнее живых кровожадных бестий. И к огромному удивлению гномов, от горящих трупов пахло весьма недурно…
Хотя их оружие было в ножнах или за поясами, руки дворфов Караз Анкора лежали на рукоятях — так, на всякий случай. Однако, умоляющий взгляд Бьёри, заставил Громриловых кружек и Следопытов слегка расслабиться.