Но раз уж мы решили записываться без каких либо репетиций, то время в студии было крайне интенсивным. Я знаю, что сейчас они записываются быстрее и что они хорошо готовятся к записи в течении четырёх-пяти недель, но тогда мы потратили в студии 7 недель ― в принципе это нормальные рамки если записываться в обычном графике, но так как нам нужно было почти с нуля записать два альбома, мы вкалывали на студии круглосуточно. Мы с Майком всё время были в студии. Мне нужно было отлучиться домой на день или два, но я всё равно остался в студии. Лопес ушёл в отгул когда закончил всю запись ударных, точно так же как и Мендес, когда тот закончил писать весь бас.
Мне кажется над Майком висело это давление, ибо ему приходилось писать новые песни прямо в студии. Творческий процесс так же изменился: если раньше мы с Майком сочиняли вместе, то теперь он делал всё сам. Мы так же ощущали давление от Стивена Уилсона, который был с нами в студии. Стив до сих пор был нашим идолом и мы хотели произвести на него максимальное впечатление нашей музыкой, так что на нас был двойной груз ответственности. Мы крайне переживали, вдруг альбом выйдет не таким классным, каким мы его задумывали, но всё вышло хорошо. Я считаю, что Damnation это прекрасный альбом, но оглядываясь назад, думаю стоило прислушаться к лэйблу и записать эти два альбома отдельно.
Микаэль: Мы пришли в студию и сразу начали запись ударных для тяжёлых композиций, ни одна из которых не была готова, были только разные кусочки и идеи. Мы записывали песню Deliverance, для которой у меня был двух-трёхминутный черновик. Мы записали ударные к этим трём минутам, сели, перекурили, решили взять перерыв и пошли в паб, а затем вернулись и я сел продолжать писать. Так что ночью я писал все новые песни, которые днём мы записывали в студии. Я с гитарой заходил в комнату записи ударных, играл музыку с Лопесом и показывал ему новые песни, к которым он предлагал разные партии и сбивки, либо наоборот у меня была идея для рисунка ударных, к которой я затем пытался адаптировать свои наброски. Именно таким образом, в крайне спонтанных условиях, целиком и полностью был записан Deliverance.
Когда мы приступили к записи Deliverance, я был менее заинтересован в его записи, чем в записи Damnation. Damnation был чем-то, чего мы до этого никогда не делали: полный альбом прогрессивных песен. Это было то, что я тогда и слушал, мягкая прогрессивная музыка, так что мне гораздо интереснее было выразить себя в этом направлении. Я дождаться не мог, когда мы уже закончим Deliverance, чтобы наконец приступить к записи Damnation.
Мы заново отстроили микрофоны для ударной установки, которая была поменьше, чтобы добиться «олдскульного» звучания, в то время как Deliverance была продвинутой в техническом плане записью, хоть может сейчас она так и не звучит. На самом деле план был хорош, ибо с Deliverance я мог полностью высвободить всю ту яростную сторону, на которой я изначально фокусировался, чтобы затем погрузиться в более чувственный Damnation.
Стивен Уилсон: Я присутствовал на записи Damnation и Deliverance в течении пары недель ― и Майк позже сказал, что это было единственное время за всю студийную сессию, которое ему понравилось. Помню, мне нравилось работать с ними, правда когда я только приехал, Майк сказал, что пока что всё идёт дерьмово. Их раздражал звук ударных в студии и студийное оборудование было вовсе не таким, какое они ожидали. Для него это была полная катастрофа, но я послушал записанный на тот момент материал и в принципе да, это была не идеальная запись, но с ней вполне возможно было работать. Так что мы начали наводить лоск на альбомы, добавлять всяческие текстуры и слои, и дело пошло в гору.
Взяться сразу за два альбома было крайне амбициозной идеей. Deliverance звучит далеко от идеала ― там есть хорошие моменты, но в целом звук там не фонтан. Damnation же был был тем важным рубежом, который показал нам истиную суть Opeth: способность переходить от экстремальной брутальности к невероятной красоте. Альбом был прекрасно записан и мне кажется именно это дало Майку уверенность для того, что он делает с Opeth сейчас.
Я сыграл на меллотроне в этой записи и помню как Майк раззадоривал меня сыграть ещё и ещё больше меллотрона! В конце концов, именно на этой записи он учился не только всё время делать металлические альбомы, но и прислушиваться к себе и играть то, что ему самому хочется ― мне кажется именно всё это делает альбом настолько эмоционально важным.