Мартин Мендес: В туре Лопес провёл вне дома чуть меньше недели. Он был в настолько плохой форме, что не мог играть, и это всех очень расстраивало. Мы прошли весь путь до Америки, и у нас не было барабанщика, и мы не знали что делать. К счастью, появился Джин Хоглан, который с радостью сыграл с нами, и из этой плохой ситуации вышел хороший опыт. Когда мы предложили ему сыграть, это был день гига, и он успел послушать всего час песен, подыгрывая на подушке - когда же он играл на сцене вечером, он был великолепен. Он играл песни лучше нас!
Энди Фэрроу: Тяжело тогда было. Я был дома и вдруг в 4 утра звонок: Майк сказал, что Лопес не сел на самолёт. После выхода Damnation у группы появилась возможность играть самые разноплановые концерты, и одним из таких примеров был шанс сыграть в Джордане, в университете Аммен. К сожалению, из-за проблем с Лопесом ничего не получилось, к тому же кто-то разболтал всем мой мобильный номер: я получал кучу сообщений, ведь 6000 билетов было распродано, и люди приехали даже из Сирии. Так что вся эта ситуация с Лопесом, с туром Sounds of Underground и экстренным привлечением Джина Хоглана была крайне ресурсозатратной и максимально стрессовой.
Микаэль: Когда Лопес ушел и весь тур с нами доиграл Джин, нам нужно было найти нового драммера, поэтому я спросил у Йонаса из Katatonia, есть ли у него кто на примете. В то время Йонас только что выпустил новый альбом с Bloodbath, на ударных у которых был Мартин Аксенрот. Я встречал Акса на Sweden Rock Festival, я был немного пьян и начал расспрашивать его о барабанщиках. Когда я спросил его, кто его любимый барабанщик он сходу назвал Йена Пэйса. Это было то, что нужно. Он не назвал никаких дэт-метал барабанщиков - не в обиду дэт метал барабанщикам, конечно - но мы хотели кого-то, кто умеет играть 4/4, а многие дэт-метал барабанщики не умеют и этого, если честно. И когда он назвал Йена Пэйса, я сразу понял, что мы сработаемся
Мартин Аксенрот: Насколько я помню, Opeth ехали домой из тура Sounds of the Underground и Микаэль звонил мне из Америки, но у меня пожар в квартире случился и я не мог тогда разговаривать. Я перезвонил позже, к тому моменту Джин Хоглан уже заменил Лопеса в американском туре и они уже возвращались домой. Джин Хоглан - легенда!
Когда они вернулись, Микаэль предложил мне отрепетировать с ними несколько песен и я согласился. Мой первый гиг был в августе 2005-го на довольно крупном фестивале, и я на самом деле знатно нервничал, ведь мы вместе репетировали всего час. Сет был на 90 минут длиннее того, что мы успели отрепетировать, так что дыры мы забивали всякими джемами, из-за чего я, конечно, нехило парился. Мы джемовали перед 10000 народу или около того, но в итоге всё прошло нормально. После этого шоу был длинный тур, я в жизни никогда так долго не гастролировал, мне кажется мы тогда два года к ряду были в дороге. Девять, десять, одиннадцать концертов подряд и один выходной; и затем всё по новой, и снова один выходной ― но всё равно было клёво.
Энди Фэрроу: Ghost Reveries выстрелил, получив отличные продажи, к тому же группа целиком исполнила этот альбом на концертах в честь 25-летия. Blackwater Park был ключевым рубежом, Damnation иллюстрировал рост и гибкость коллектива, Ghost Reveries же был металлическим альбомом, и даже когда смотришь на промо-фотографии, сразу ясно, что это металлическая группа. Всё это стимулировало их развитие, к тому же там были весьма выделяющиеся на фоне всей пластинки композиции, так что мне кажется все эти факты вытащили Opeth из андеграунда и они добрались до широкой металлической аудитории. Когда я только начал работать с группой, их аудитория была сплошь из 15-летних подростков в чёрных футболках, так что теперь разница бросалась в глаза. Я вовсе не чувствую себя старым на их концертах, ведь теперь их фанаты - это бородатые мужики, лысые дядьки, самые разные люди; и что ещё я заметил с выходом Ghost Reveries, так это заметно увеличевшаяся доля девушек в зале ― так что этот альбом наконец-то раскрыл глаза на группу самой широкой аудитории и группа долгожданно выбралась из ниши, в которой пребывала долгие годы.
Микаэль: После Ghost Reveries мне кажется Петер планировал, ну или как минимум подумывал о том, чтобы уйти, потому что от него уже не было отдачи в записи, единственное, что он предложил было соло к Beneath The Mire. Его уверенность в себе как в музыканте была ниже чем когда бы то ни было, на что, быть может, повлиял и я сам, потому что если в группе что-то идёт не так, то я становлюсь жёстким и иду напролом к цели. Он не был вовлечён в рабочий процесс, я давал отмашку, а он просто делал то, что я скажу. Звучит грубовато, но ощущения у меня вот такие были тогда. Не то, чтобы я был каким-то тираном, просто всё вокруг разваливалось, так что волей-неволей пришлось держать в уме тот факт, что если уж кто и должен был быть ответственным за сохраность нашего судна в этом плавании, то это должен быть я. Альбом должен выйти и я понимал, что мы рано или поздно разойдёмся, я не мог пустить всё на самотёк, даже если бы это ранило чьи-то чувства. Положа руку на сердце, думаю ребята со мной в этом согласятся. Альбома бы не было, не будь у меня заряда, и Петер к счастью это понимал и был на моей стороне. Он был нужен мне, даже если возможно я заставлял чувствовать его себя бесполезным. Я сожалею об этом, но вместе с тем другой вариант развития событий был бы таким же хреновым.